Нежеланный брак
Шрифт:
Рядом с платьем лежал букет розовых и чайных роз, завернутый во влажный мох, и небольшой сверток.
— Что это, Редклиф?
— Наверное, это от маркиза, мисс, — понимающе улыбнулась служанка.
Бет почему-то не испытывала ни малейшего желания узнать, что там внутри. Это наверняка подарок, и вряд ли она захочет его принять. Но любопытство пересилило, и она развернула тонкую бумагу.
В свертке оказался веер. Бет раскрыла его, слегка шевельнув запястьем. Это было настоящее произведение искусства. Между пластинами из слоновой кости был натянут шелк, на котором были изображены пагоды и цветущая
Подарок маркиза был дорогим, благопристойным и хорошо продуманным. По какой-то необъяснимой причине именно это и встревожило Бет. Кто же все-таки ее будущий супруг? Школяр или распутник, друг или жестокий тиран? А может быть, все вместе? Человек, цитирующий Саллюстия, вполне может оказаться варваром.
Редклиф предложила ей отдохнуть, но Бет предпочла скоротать время за чтением. Миссис Брайтон не совсем подходила к ее теперешнему настроению, поэтому Бет взяла томик поэзии, один из тех, что заранее принесла из библиотеки. Она перелистывала его, пока не наткнулась на стихотворение Поупа «Похищение локона»:
Неужто кавалер когда-нибудь
Отважится на даму посягнуть?
Неужто кавалер отвергнут был —
Не странно ли? — за благородный пыл? [1]
Бет прочитала эти строки и с удивлением подумала, что автор написал это про нее. Большинство людей сочли бы ее сумасшедшей, поскольку не смогли бы понять, что можно чувствовать себя неуютно в чужой обстановке, пусть даже и такой роскошной. И теперь, за несколько часов до бала, о котором многие девушки могли лишь мечтать, Бет Армитидж хотела одного — оказаться в своей тесной, холодной комнатушке пансиона тети Эммы и спокойно готовиться к завтрашним урокам.
1
Перевод В. Макушевича.
Вскоре Редклиф пришла за ней, и Бет отправилась принимать ванну, источающую аромат благовоний. Горничная насухо вытерла ее мягким полотенцем и помогла ей надеть легкий корсет, шелковые чулки и сорочку. Затем настал черед платья. Этот восхитительный наряд, казалось, жил собственной жизнью: он плавно ниспадал и шелестел, струился и переливался, заставляя Бет двигаться плавно и грациозно.
Она настояла на том, чтобы к этому платью ей заказали подходящий капор. Однако ее ждало величайшее разочарование. Оказывается, слово «капор» можно было толковать по-разному. Горничная подала ей шелковый обруч для волос, усыпанный мелким жемчугом. Он был украшен атласными лентами, собранными с одной стороны в пышный бант.
— Желаете, чтобы я собрала ваши волосы в пучок? — спросила Редклиф.
Идея пучка понравилась Бет, потому что показалась ей вполне приличной. Она согласилась, но результат не оправдал ее ожиданий. Оттого, что волосы оказались высоко забранными, удлинилась линия шеи, а когда Бет надела ожерелье, она стала прямо-таки лебединой. Бет смирилась с судьбой и позволила горничной натянуть на себя длинные, по локоть, лайковые перчатки, а также застегнуть браслет на запястье. И в качестве последнего штриха Редклиф вдела ей в уши серьги и приколола брошь в центр розетки из лент на обруче.
Осталось лишь надеть атласные туфельки и оглядеть себя в зеркале. Она догадывалась, что может там увидеть: Бет Армитидж во всем своем великолепии — тонкая, но с прекрасной фигурой, нежной кожей и роскошными волосами. Но все эти ухищрения не сделали ее красавицей. Она даже и в этом наряде оставалась всего лишь хорошенькой, не более того. Так что и стараться особенно не стоило.
Она удивилась, когда ей сообщили, что маркиз ждет ее, чтобы проводить вниз к гостям, и в очередной раз смирилась с судьбой. Сегодня они впервые должны будут разыграть свой спектакль на публике.
Бет так волновалась, что даже не попыталась заранее представить себе, как будет выглядеть маркиз. У нее перехватило дыхание, когда он предстал перед ней в черном фраке и белой сорочке, на фоне которой его загорелое лицо казалось еще мужественнее, а светлые волосы, подстриженные по последней моде, отливали золотом. В глубине ее души возродился прежний трепет, напоминая ей о том, что она вовсе не защищена от его обаяния.
Но при чем тут его обаяние, если он по воле злой судьбы предназначен ей в мужья?
— Вы прекрасно выглядите, — улыбнулся он, с интересом оглядывая ее.
— Полагаю, мне следует сказать вам то же самое, — пробурчала она, пытаясь справиться с нервной дрожью. — Красочное оперение придает птицам экзотический вид, не так ли?
Его глаза сверкнули, но улыбка не дрогнула на его губах. Он предложил ей руку, и они вышли из комнаты.
— Вы хотите сказать, мисс Армитидж, что без этого великолепного наряда я похож на обычного воробья? — непринужденно поинтересовался он.
— Воробей очень маленький. Может быть, петух?
Он встретился с ней взглядом, и в его глазах появился холод.
— Вы надеетесь, что я не смогу отомстить вам, когда вы так великолепно выглядите? Возможно, вы и правы. Но не исключено, что я просто отложу месть до более удобного случая.
Бет с трудом сдерживала раздражение, но сейчас не время было ссориться.
— Тогда мы будем похожи на двух сидящих на яйцах наседок, которые затаили друг на друга злобу и не подозревают о том, что жизнь свою они окончат в кастрюле.
Бет таким образом предлагала ему перемирие, и, похоже, он именно так и воспринял ее слова, потому что рассмеялся:
— Я отказываюсь играть роль петуха. Предпочитаю, чтобы меня считали ястребом. Он великолепный охотник и известен своими острыми когтями.
— Наверное, так и есть, — резко отозвалась она. — Но это описание больше подходит сороке, которая бросается на любые мелкие, блестящие и дешевые побрякушки.
— А вы, моя дорогая, если продолжить вашу аналогию, превратитесь в гарпию с острыми зубами и когтями, — процедил он. Улыбка сошла с его лица.
Без всякого предупреждения он распахнул перед ней одну из дверей. Это оказалась дверь в спальню.