Нежилец
Шрифт:
Козерог посмотрел на него почти удивленно:
— Разве не ясно? Спасителя. Все то время, что я служил Кали, я ощущал ее священное присутствие. Хаос и порядок, созидание и разрушение — прекрасные, надежные мосты и кровавая жертва. Одно должно уравновешивать другое, иначе гармония будет нарушена, и даже самая крепкая конструкция не простоит долго. Что стоит одна жизнь по сравнению с сотней, которые оборвутся, если подпоры рухнут и мост полетит в воду? Одна жизнь — за сотни. Разве не приемлемая цена?
— Тебе виднее, ты же «спаситель», — ответил тихо Самсонов.
— Знаю, ты меня не поймешь. На самом деле это не важно. Я сделал то, что был должен, и моя душа спокойна. Теперь я просто жду своего часа.
Мечев замолчал. Самсонов постоял секунд десять, глядя на него, затем развернулся и прошел мимо охранника.
— Все? — спросил ожидавший его в коридоре начальник охраны.
— Да. Достаточно.
— Быстро вы.
— Просто хотел попрощаться.
Самсонов бывал в этом кабинете и раньше. Свет проникал через белые жалюзи, которые слегка колыхал ветер, — окно было приоткрыто.
Фридрих Николаевич Тимченко сидел напротив Самсонова, положив ногу на ногу, и разминал сигарету. В течение последних сорока минут он пытался убедить следователя в том, что тот не виноват в смерти Карины.
— Ты хотя бы избавился от кошмаров, которые тебя одолевали все эти годы? — спросил психолог, явно считая, что консультация прошла бесплодно.
— Нет. Но сейчас я вижу их редко.
Тимченко поразмыслил:
— Это прогресс, по-моему.
— Возможно.
Фридрих Николаевич вздохнул, сунул в рот сигарету и начал рыться в карманах в поисках зажигалки.
— На столе, — подсказал Самсонов.
— Спасибо. — Психолог встал и взял зажигалку. Щелкнул, затянулся, на секунду прикрыл глаза. — Ты хочешь избавиться от кошмаров? Только честно.
Самсонов открыл рот, чтобы ответить, но задумался.
— Не знаю. Хотел. А теперь… Мне кажется, это моя судьба.
— В смысле? — Тимченко вернулся в кресло.
— Иногда мне кажется, что они меня… стимулируют.
— Тебе это помогает?
Самсонов пожал плечами:
— У меня такая работа.
Тимченко помолчал.
— Ты понимаешь, что нельзя помочь человеку, если он этого не хочет? — спросил он через некоторое время.
— Конечно. — Самсонов встал. — Спасибо, Фридрих Николаевич. Может, я еще зайду.
— Когда-нибудь?
— Когда-нибудь.
— Ладно. — Психолог поднялся. — Удачи. — Он сделал сигаретой круг. — Звони, если что.
Когда Самсонов вышел, Тимченко подошел к окну и выпустил струйку голубоватого дыма. Через полминуты на улице показался Самсонов. Он шел, сунув руки в карманы, не глядя по сторонам. Сжигаемый чувством вины, одолеваемый кошмарами — но уверенный, что делает то, что должен.
Психолог пожал плечами, затушил сигарету и подошел к двери. Приоткрыв ее, выглянул в коридор:
— Следующий, пожалуйста!
После ареста Мечева Самсонов не избавился от своих кошмаров. Они по-прежнему настигали его, возвращая в прошлое. Но он смог расстаться с призраком Марины. Она была отмщена, и это сделал он.
Самсонов испытывал облегчение. И боль. Потому что теперь его терзало чувство вины за гибель Карины. Она пострадала из-за него: не потому что любила, а потому что он любил ее: иначе Козерог не наметил бы ее в жертву, — не важно, что говорят другие, пытаясь успокоить его. Возможно, маньяк устранил бы Карину, как Пьера, но не было бы того кошмара, который ей пришлось пережить.
С другой стороны, тогда Козерог выбрал бы на роль жертвы кого-нибудь другого. Например, Нику. И Самсонов бичевал бы себя из-за смерти дочки Башметова. В любом случае Козерог победил, и следователь это знал.
Но один долг он вернул, самый старый и болезненный.
Самсонов взял рисунок Кали, вернее, его копию, которую хранил все эти годы у себя дома в ящике письменного стола, и отправился на кухню. Там он положил его в раковину и достал из ящика спички. Через пару секунд листок вспыхнул с одного края, огонь пополз по нему, и чернота начала подкрадываться к изображению многорукой богини.
Когда рисунок догорел, Самсонов открыл кран и смыл пепел. Постоял немного, глядя на чистую сталь раковины, и вернулся в гостиную. Там он включил музыкальный центр, выбрал композицию «The world is not enough» группы «Garbage», опустился в кресло и, положив руки на подлокотники, замер. Будут новые дела и новые убийства — и, возможно, рано или поздно Самсонов забудет свою боль. Но не теперь. Еще нет.
КОНЕЦ