Нежилец
Шрифт:
— Что тут у вас? — вопрос задал прибежавший Дремин. — Где этот гад?! — Он недоуменно огляделся.
В этот момент откуда-то раздался приглушенный рев мотоцикла: кто-то заводил мотор.
— Это он! — Самсонов метнулся на звук.
Остальные побежали за ним. Полицейские остановились между двумя станками. В полу чернел стальной люк.
— Открывайте! — скомандовал Тарасов.
Рокот мотоцикла стал тише.
— Он удирает! — Самсонов ухватился за выдвижную скобу и вместе с двумя дюжими спецназовцами отбросил крышку. В лицо пахнуло сыростью
— Подожди! — Дремин схватил собравшегося было прыгать в темноту Самсонова за руку. — Он на мотоцикле, мы его так не догоним.
— А что ты предлагаешь?
— Куда он мог податься?
Самсонов задумался. Спецназовцы глядели на него в ожидании.
— Сейчас! — Следователь бегом вернулся к генератору.
Он быстро оглядел место преступления. Бутыли с кровью жертвы нигде не было. Значит, Козерог прихватил ее с собой.
— Он мог отправиться только в одно место, — проговорил Самсонов. — К новому мосту. Ему надо завершить ритуал: окропить опоры кровью.
— Мы перехватим его там. — Тарасов обратился к своим людям. — Немедленно грузимся и едем на мост. Где это, кстати?
— Я объясню, — вызвался Дремин. — Тут не очень далеко. Минут за двадцать домчим.
Через две минуты машины уже отъезжали от цеха и, набирая скорость, устремлялись к набережной.
Воздух бил в грудь, прижимая куртку к телу. Козерог несся на мотоцикле по улицам города, кратчайшим путем приближаясь к лодочной станции, где его ждал нанятый и заправленный катер. В притороченной к багажнику сумке лежала бутылка с кровью девушки — его последний дар Кали.
Козерог с восторгом думал о том, что его время пришло. Каждое высшее существо должно уметь вовремя перешагнуть грань между мирами и переродиться для новой жизни. Скоро он сольется с богиней. Вернется туда, где все началось, — в ледяную бездну, из которой на него впервые взглянули огненные глаза матери тьмы.
Много лет назад у Козерога диагностировали рассеянный склероз. В любом случае жить осталось ему недолго. Больше он не успеет спроектировать ни один мост. Ему уже приходилось делать записи, чтобы не забыть, кто он и где живет, — на всякий случай. Сейчас это бывало не так часто, но скоро… одно из полушарий станет размером с орех. Вернее, стало бы, выбери он не путь служения Кали, а обычную жизнь в ожидании конца.
Козерог с удовольствием подумал о том, как разыграл последнюю партию с Самсоновым: улизнул из-под самого носа. Все было рассчитано точно. Пусть его мозг работает уже не так четко, как раньше, но он еще способен провести полицию и выполнить то, что задумал!
Имея в качестве архитектора доступ к городскому архиву чертежей, Козерог легко нашел подходящий цех с подземным складом. Выход из него был через улицу, где располагался приемный пункт. А уже оттуда материалы доставлялись на склад при помощи погрузчиков. Лучшей планировки и пожелать было нельзя.
Мысли Козерога вернулись к Кали. Она призвала его, когда ему было совсем немного лет. Подарила
Ему захотелось по дороге потешить себя воспоминаниями о только что свершившемся священнодействии. Он стал смаковать подробности жертвоприношения, выхватывая из всплывавших в голове образов то один, то другой.
Распахнутые, вылезающие из орбит глаза девушки. Белки кажутся розовыми из-за лопающихся от боли сосудов.
Вот из железного куба вылетает и медленно описывает в воздухе дугу часть черепа с маленьким белым ухом, вокруг которого торчат вымазанные в крови пучки волос. Она шлепается об стену, на секунду прилипает к ней, а затем начинает медленно сползать, оставляя красный след.
Растянутый в вопле, смахивающий на рану рот, искривленный, как на древнегреческой маске.
Вот на пол выплескивается что-то опутанное легочной тканью — мертвая, выброшенная на берег медуза. Из-под этого сгустка медленно расползается вязкая слизь.
Рвота, стекающая по груди и животу.
Вот Козерог машинально уклоняется от летящего в него бедренного сустава с развевающимися лоскутами мышц и кожи. От него по воздуху тянется шлейф кровавых брызг. Козерог подбирает этот ошметок и, шлепая по хлюпающей жиже, подходит к утилизатору. Он бросает сустав обратно в его алчущую пасть. С такого расстояния, несмотря на гул механизма, слышен треск костей и чавканье раздираемой и сминаемой плоти. За железными стенками плещется и колышется органическая масса, еще несколько минут назад бывшая человеком.
Запах сырого мяса становится все сильнее, смрад от фекалий, смешавшихся с перемолотыми внутренностями, заполняет все вокруг. Всегда падкие на вонь и мертвечину мухи слетаются к утилизатору и повисают вокруг него возбужденным роем.
Козерог прибавил скорости, обогнал грузовик, микроавтобус и свернул прямо перед носом белого джипа, возмущенно загудевшего ему вслед.
Кали ждала последнюю жертву, полицейские следовали по пятам, и надо было торопиться.
Козерог проскочил на красный перед носом взвизгнувшей тормозами легковушки и помчался между рядами автомобилей, едва не касаясь их локтями. Ему не терпелось снова встретиться с богиней лицом к лицу.
— Мы не успеем! — проговорил Дремин, напряженно глядя в ветровое стекло. — У него слишком большая фора!
— Мост под наблюдением, — отозвался Самсонов.
Во время погони он пытался понять, на что рассчитывает Козерог. Он ведь должен понимать, что его будут ждать. Человек, способный так просчитывать ходы, просто не мог не осознавать этого.
— Тогда он не станет разбивать бутылку, — сказал Дремин — Увидит наших и свалит.
— Обязательно разобьет, — возразил Самсонов уверенно. — Без этого все, что он сделал, не имеет смысла. Ритуал должен быть завершен любой ценой.