Нежилец
Шрифт:
Полицейские вошли в дом и распределились по комнатам.
— Ну и вонища! — поморщился Морозов.
Он пошарил по карманам желтой куртки, и Самсонову на миг показалось, что опер сейчас вытащит освежитель и начнет разбрызгивать вокруг себя.
— Уверен, что нам сюда? — тихо спросил Самсонова Коровин.
Следователь ничего не ответил. К запаху, который он запомнил по первому визиту, примешивался еще один — слишком хорошо знакомый.
— Имбирь! — сказал он, подходя к Дремину. — Чувствуешь?
— Я в этом не разбираюсь, — ответил тот. — Тем более в таком шмоне я вообще…
Он не успел договорить, потому что из другого конца дома раздался крик:
— Валера!
Самсонов помчался на зов. Он влетел в комнату, где собрались трое оперов. Они расступились, пропуская следователя.
На верстаке стояло большое стеклянное блюдо. Частично белое, а частично — красное. Впрочем, красный не был частью рисунка, он покрывал стекло разводами и перетекал на верстак, образуя небольшую лужу.
Посреди блюда лежала голова. Самсонову она показалась вылепленной из бледного желтого воска и покрытой пятнами засохшей крови. Веки запали, потому что нечему было их поддерживать: покрытые красными прожилками глаза лежали на тарелке и «смотрели» в разные стороны. Один был немного раздавлен, и радужка стала мутной.
Почему-то взгляд Самсонова задержался именно на нем. Полицейский невольно вспомнил свой кошмар: глаз, поднятый им перед утилизатором. И Кали, требующую от него жертвы и со смаком пожирающую человеческую плоть.
Следователь заставил себя посмотреть на лицо убитого. Из глазниц натекла и засохла продольными разводами кровь, сделав мертвеца похожим на дикаря, поверженного в бою.
Нижняя губа посинела и отвисла, обнажив желтые зубы. Несколько из них были обломаны и напоминали руины древней крепостной стены. Между ними виднелся кончик синего распухшего языка и бурые сгустки крови, спекшейся со слюной.
Лоскуты кожи и обрывки жил, которыми оканчивалась шея, были лучами расправлены по тарелке. Самсонову вспомнились гениталии Мечева, похожие на дохлую медузу.
Вокруг головы вились мухи, а приглядевшись, Самсонов заметил черных муравьев, деловито снующих по пергаментной коже и исчезающих в ноздрях, пустых глазницах и спутанных волосах.
Смрад стоял невыносимый, и к нему примешивался сильный запах имбиря: по обе стороны от блюда на кусочках фольги лежали горстки серого пепла — все, что осталось от ароматических конусов.
Самсонов почувствовал, как пол уходит из-под ног, и ухватился за край стола, чтобы не упасть. Дремин поддержал его за локоть.
— Ты чего?! — спросил он испуганно.
— Все нормально, — пробормотал Самсонов, хотя ничего нормального не было. Все было просто ужасно!
Вдруг ему показалось, что слипшиеся от крови волосы мертвеца шевелятся. Самсонов не поверил своим глазам: такого просто не могло быть! Но вот они снова чуть заметно шевельнулись.
— Они двигаются! — севшим голосом проговорил следователь, указывая пальцем на голову.
— Кто? — спросил Дремин. — Муравьи?
— Нет. Волосы!
— Да ладно тебе!
— Говорю тебе.
Самсонов наклонился, стараясь не дышать.
— Дайте что-нибудь, — потребовал он, снова заметив легкое шевеление. — Карандаш там или…
— В чем дело? — Это был голос подошедшего Полтавина. Криминалист поправил очки в роговой оправе и потянул носом воздух. — Кто-нибудь хочет ментоловую мазь? — предложил он, доставая из кармана плоскую белую баночку.
Никто не изъявил желания, и Полтавин, пожав плечами, двумя привычными движениями смазал себе верхнюю губу.
— Нужно кое-что проверить, — проговорил Самсонов, дождавшись, пока криминалист закончит.
— Валерке кажется, что у трупа волосы двигаются, — пояснил Дремин.
— Серьезно? — Полтавин подошел ближе и склонился над мертвой головой.
Самсонов ощутил запах ментола.
— Хм! — патологоанатом заинтересованно почесал ухо. — Действительно, шевелятся.
Все присутствующие столпились вокруг него и Самсонова.
Полтавин достал пинцет и осторожно прикоснулся к волосам. Попробовал раздвинуть их, но из-за спекшейся крови ничего не вышло.
— Черт! — Криминалист дотронулся затянутыми в латекс пальцами до головы. — Сейчас-сейчас! — пробормотал он.
И тут весь волосяной покров неожиданно пополз вниз, обнажая череп. Часть кожи с затылка и темени соскользнула и с влажным всхлипом плюхнулась на тарелку. Из-под нее посыпались насекомые. В воздух поднялось несколько жирных мух с синими и зелеными брюшками.
Полицейские дружно отпрянули, даже Полтавин от неожиданности вздрогнул и едва не выронил пинцет.
— Господи! — выдохнул он, беря себя в руки. — Да с него скальп сняли!
Самсонов подумал, что не случайно разводы на щеках напомнили ему боевую раскраску индейцев.
С тарелки смотрело уже не лицо, а жуткая маска, словно надетая на череп. Самсонов отвернулся и заметил, что некоторые полицейские сделали то же самое.
— Кто убитый? — тем временем деловито осведомился Полтавин. — Вернее, чья голова? Архитектора?
— Нет, — ответил Самсонов. — Лукина.
— А как же?.. — Полтавин замолчал, но всем было ясно, что он имеет в виду: кого тогда нашли в квартире Мечева?