Нежная королева (Хельви — королева Монсальвата)
Шрифт:
Больше всего угнетало бездействие. Его ни разу не пригласили на заседание Королевского Совета, ни разу не взяли с собой на осмотр порта или новых укреплений. Разозленный и предоставленный самому себе Харвей недели две верхом в обществе д’Орсини и нескольких знакомых ему южногранарских рыцарей мотался по долине, заезжая в самые неожиданные места и разговаривая со всеми, кто попадется.
Убеждение, которое молодой консорт вынес из этих поездок, уже не походило на первый восторг от Гранара. Страна задыхалась в строительном и торговом угаре. Налоги надо было снижать еще больше. Различные части государства были отделены друг от друга серьезными естественными преградами: Северная Сальва от южногранарских земель подковообразной горной грядой, норлунги — лесами и болотами, горцы — высотой своих мест обитания. Хрупкое единство, возникшее в годы войны и вызванное общим врагом, могло быстро исчезнуть. Установить постоянный и очень широкий обмен товаров северных народов с южными можно было по широкой реке Сальве, однако она в двух местах имела пороги и не везде подходила для судоходства. В горы надо было строить хорошую дорогу, чему противились как кланы, так и жители долин.
Все это Харвей изложил д’Орсини и встретил полное согласие.
— Ты прав. — кивнул рыцарь. — Об этом тысячу раз говорилось, но всегда вставали какие-нибудь препятствия. То новая война, то нежелание население участвовать в государственных работах за гроши.
— А если не за гроши?
— Поди поговори с казначеем, чтоб он расщедрился. — хохотнул Симон.
— Судоходство по Сальве сулит гранарским купцам много денег. Можно было бы убедить их помочь казне. — рассуждал Деми. — Разве они дураки?
— Не знаю. Может и получится. — протянул рыцарь.
— А ты меня поддержишь, — прямо спросил Харвей, — когда я это предложу Совету?
Д’Орсини покусал губу.
— Я да. — наконец, сказал он. — Можешь рассчитывать, но, — рыцарь помялся, — хочешь один совет? Для начала добейся от Хельви, чтобы ввела тебя в Королевский Совет. Твои позиции будут прочнее, и ты получишь плюс к моему еще и собственный голос. Я поговорю с отцом Робером, и мы вдвоем надавим на нее: принц-консорт должен быть в совете.
— Пока не стоит. — остановил друга Харвей. — Я попробую сам.
— Как знаешь. — кивнул д’Орсини. — Но не тяни с этим делом, иначе Дерлок тебя совсем затрет. Его власть сейчас неколебима как никогда.
Силу Босуорта Харвей сознавал и без Симона. Он несколько раз пытался переговорить с Хельви, но для этого сначала следовало обратить на себя ее внимание. А она все время была занята с Дерлоком. И, как понял Деми, гораздо больше в кабинете, чем в спальне. Этих двоих дело связывало крепче любого, самого горячего чувства. Стоило Босуорту родить какую-нибудь идею, королева очень быстро обращивала его поначалу бесформенный план деталями, все продумывала до мелочей и предавала самым, на первый взгляд, диким мыслям блеск и государственную ценность. Они были нужны друг другу, как вол крестьянской сохе или ветер парусу. В их союзе третьему не нашлось бы места.
Отчаяние, охватившее лорда Деми, неожиданно приняло самую скандальную и удивившую его самого форму. Чтоб заставить Хельви вспомнить о своем существовании, Харвей решил задеть ее самолюбие и выбрал для этого неотразимый, как ему казалось, аргумент. Чего проще? Завести любовницу и позаметнее. Чтоб об этом говорили все. Рано или поздно королева будет вынуждена снизойти до объяснений с мужем.
Блестящий план имел одно неудобство. Самой заметной, самой красивой и самой скандальной дамой гранарского двора была Сорча Босуорт, сестра Дерлока, фрейлина королевы, а связываться с семейством фаворита Деми не хотел. Однако если он собирался разозлить Хельви, более подходящей кандидатуры не возможно было и представить. Тем более что Сорча уже давно делала «бедняжке-консорту» откровенные знаки. Устоять против ее вызывающей красоты мог только слепой, глухой и лишенный осязания кастрат, к которому Сорча при этом еще и повернулась спиной.
На счету у сестры фаворита было столько мужчин, сколько во дворце служило молодых здоровых придворных, рыцарей и охраны. Неуемная страстность Сорчи доставляла хлопоты даже ее не особенно щепетильному в отношении семейной репутации брату. Они с Дерлоком были красивы одной и той же, животной, красотой, не замутненной поколениями корпевших над книгами предков. Харвей не любил таких лиц. Но и не мог не чувствовать сильнейшего призыва плоти, когда Сорча буквально выпрыгивала из дорогих нарядов, пронося себя мимо него.
На одном из балов он увлек ее в соседнюю комнату, опрокинул на диван и без дальних объяснений овладел ею. Быстро, решительно и бесцеремонно.
Зеленые глаза Сорчи расширились от удовольствия и победно заблестели. Ей нравилось, когда мужчина поступает так.
— Какой ты голодный! — сказала она, оправляя серебристо-серые колокола своих юбок. — Королева тебя совсем не кормит?
Ее тон не понравился лорду. Харвей взял женщину за запястье и рывком поднял на ноги.
— Ты очень соблазнительна, Сорча. Но если хочешь иметь дело со мной, то я требую сохранения полного уважения к ее величеству.
Его последние слова заглушил дразнящий смех.
— Почему? Иначе она не будет пускать тебя на вечерние прогулки?
Деми понял, что влип в очень опасную ситуацию, потому что Сорча была крайне несдержанна на язык и, помимо внешней стороны, которая его собственно и интересовала, могла, пожалуй, натворить дел…
Так и вышло. Неделю они демонстрировали всему двору свой новый роман, и хотя Хельви, как мог заметить Харвей, это было крайне неприятно, королева держалась по отношению к ним с безупречной вежливостью. Что делать? Она сама еще в Плаймаре обещала жениху полную свободу и должна была держать слово. Тем более что сам Харвей ни разу не упрекнул ее Дерлоком, видимо, тоже памятуя о договоре.
Скандал разразился в пятницу, во время охоты на цапель. Охотничьему азарту Сорчи могла позавидовать камышовая кошка. Вид камнем бросающихся на беззащитную добычу соколов приводил ее в такое возбуждение, что она еле удерживала себя в седле.
Сделав лорду знак, Сорча отъехала от основной группы охотников и затерялась за деревьями.
— Я тебя хочу. — потребовала она, спрыгивая с коня. — Здесь и сейчас. Меня всю трясет!
Вид разгоряченной, очень красивой в этот момент женщины не оставил Харвея равнодушным, хотя причины ее восторгов были ему лично глубоко чужды. Они сошлись под кустом красного боярышника, и на этот раз Сорча была еще более неотразима, чем всегда. Деми с трудом оторвался от нее.
— Дорогая, нам пора ехать. — с сожалением сказал он, вставая и подбирая с земли плащ. — А то мы опоздаем к обеду, и наше отсутствие станет вызывающим.
— Я голодна, как зверь. — засмеялась она. — Но тебе не кажется, что наше присутствие может быть еще более вызывающим?
В тот момент Деми не обратил внимание на ее слова, сочтя их удачным каламбуром. О чем впоследствии сильно пожалел.
Охотники расположились на траве, устроив трапезу под открытым небом. За «столом королевы» — белой скатертью, аккуратно разложенной в тени большого серого валуна — собрались обычные спутники ее величества: Дерлок, д’Орсини и отец Робер. Последний, не смотря на свой возраст, страстно любил верховые прогулки и не пропускал ни одной. К ним по знаку королевы присоединились Сорча и Харвей, слегка смущенный своим опозданием.