Нежная ярость

Мейсон Конни

– Конечно, – согласилась Дейзи. – К сожалению, у Майка есть очень дорогостоящая привычка, о которой я не хочу рассказывать, но зато его великолепное понимание людей и умение оценить прелести женщин оказались полезными для нас обоих. Это одна из причин, почему мой дом самый популярный и процветающий в этих краях. В заведение Дейзи Уилсон не берут обычных уличных женщин!

– Боюсь, что труды Майка в этот раз пропали напрасно, – возмущенно сказала Габби. – Я никогда не согласилась бы отдаваться за деньги.

– А разве не так ты поступала, когда тебя вынудили выйти замуж? – с насмешкой спросила Дейзи.

Слова Дейзи

заставили Габби замолчать. Действительно, в последнее время с Филиппом она лишь исполняла роль шлюхи. Правда, было время, когда они любили друг друга, но это было до того, как Амали разрушила связывающие их чувства.

– Ну, милочка, что скажешь?

– Верните мне мою одежду, и я пойду.

– Не так быстро, Лиза, – сказала Дейзи, удерживая Габби за руку. – Куда ты пойдешь? На улице уже темно. Неужели ты так быстро забыла Большого Джейка?

Габби колебалась. В конце концов, лучше ярость Филиппа, чем то, что предлагает Дейзи.

Почувствовав замешательство Габби, Дейзи продолжала:

– Может быть, хочешь подумать пару дней, а пока отдохнуть здесь?

– Тут думать нечего. Я должна уйти прямо сейчас.

– Постой, милочка, – заявила Дейзи. – Неужели ты считаешь меня такой бессердечной, чтобы я могла выставить тебя на улицу в снежную ночь, когда тебе некуда идти? Даже если ты отказываешься принять мое предложение, я не могу так поступить с тобой. И кроме того, Лиза, ты явно недостаточно здорова, чтобы выходить по крайней мере несколько дней. Больную женщину никто не станет нанимать на работу.

Габби признала правоту слов Дейзи, но они ее не успокоили, ей не хотелось расплачиваться за кров и пропитание таким способом, и она беспокоилась, не станет ли мадам удерживать ее против воли. Вслух она сказала:

– Единственное условие, при котором я могу оставаться у вас, это выполнить какую-нибудь работу в оплату за жилье и еду. Через день или два я пойду искать место гувернантки.

– Это справедливо, – охотно согласилась Дейзи, пожалуй, даже слишком охотно, как показалось Габби. – Ты сказала, что неплохо шьешь. У моих девушек редко бывает время чинить или зашивать свою одежду. Пока ты восстанавливаешь силы, можешь чинить их платья, и этим окажешь мне большую услугу.

– И мне не придется выходить из этой комнаты? – недоверчиво переспросила Габби. – И... и не придется делать ничего, что я не хочу?

– Лиза, обещаю тебе, что никто не будет заставлять тебя ничего делать против твоей воли, —ответила Дейзи с хитрым видом.

– В таком случае я принимаю ваше великодушное предложение, и, если вы пришлете сюда одежду, нуждающуюся в починке, я начну немедленно.

– Не спеши, милочка, это подождет до завтра. А сейчас, я думаю, тебе неплохо принять горячую ванну. Как ты считаешь?

– Замечательно, – благодарно улыбнулась Габби. – На корабле невозможно было принять ванну из пресной воды. По правде говоря, я не мылась в настоящей ванне с тех пор, как уехала с... из Франции.

– Прекрасно, – усмехнулась Дейзи, – я прикажу приготовить ванну в этой комнате.

Внезапно в комнату вошла та же горничная, которая обслуживала Габби раньше, и внесла на подносе бутылку вина и два бокала. Она поставила все это на стол и повернулась к Дейзи.

– Ванну сделать прямо сейчас, мисс Уилсон?

– Как только мы с Лизой выпьем по бокалу вина, Милли, – сказала Дейзи и аккуратно наполнила бокалы рубиновой жидкостью.

Бросив странно-жалостливый взгляд в сторону Габби, Милли тихо вышла из комнаты.

– Я не думаю... – начала Габби, с сомнением глядя на вино.

– Никаких возражений, – ответила Дейзи, протягивая Габби бокал. – Небольшой бокал вина никому не повредит. Может быть, даже пойдет тебе на пользу.

После того как Дейзи проявила такое великодушие, со стороны Габби было бы невежливо отказаться выпить с ней. В конце концов, эта женщина приютила Габби в своем доме и не настаивала на том, чтобы превратить ее в проститутку, хотя наверняка заплатила Майку за нее немалую сумму. С благодарной улыбкой Габби поднесла бокал к губам и отпила глоток. Вино было очень приятным, прохладным и терпким, и, прежде чем Габби это осознала, ее бокал уже опустел, хотя у Дейзи остался полным.

– Мне пора идти, милочка. Дела, понимаешь. Милли сейчас придет и приготовит ванну. – Оглядев маленькую фигурку Габби своим опытным взглядом, она продолжала: – Я тебе пришлю что-нибудь подходящее, в чем можно спать, и ароматическую настойку для ванны. Ты просто сиди и отдыхай. Милли о тебе позаботится. – Дейзи взяла полупустую бутылку и вышла из комнаты, а свой недопитый бокал оставила на столике.

Габби с довольным вздохом откинулась в кресле и закрыла глаза. Она чувствовала себя удивительно хорошо, ощутив невероятный приток энергии. У нее появилась надежда устроить свою жизнь самостоятельно. Она подумала о ребенке Филиппа, которого носила в себе, рассеянно провела ладонью по груди и с удивлением увидела, как затвердели ее соски, будто от ласки возлюбленного. Она застонала и сама удивилась этому стону. Если бы Габби могла увидеть себя со стороны, она бы пришла в ужас. Ее глаза чувственно блеснули, как при любовном свидании, влажные губы призывно открылись, и она облизала их розовым язычком. Под воздействием ее собственных пальцев все тело трепетало от предвкушения. В состоянии, похожем на транс, Габби взяла нетронутый бокал с вином, оставленный Дейзи, и жадно осушила его до дна.

16

Погруженный в печальные мысли, Филип небрежно разлегся в кресле, вытянув свои длинные ноги, с рюмкой бренди в руке и со скучающим видом, который скрывал его чувства. Он с холодным презрением разглядывал окружающую сцену, которую наблюдал уже два вечера подряд. Не желая возвращаться на корабль, потому что понимал, что не сможет удержаться и не приставать к Габби, он вместо этого предпочел веселую, непринужденную компанию девиц из заведения Дейзи Уилсон. Но даже в страстные минуты наедине с одной из самых умелых и красивых девушек Дейзи Филип не мог забыть фиалковых глаз и длинных белокурых волос, и это отравляло ему удовольствие.

Беременность Габби невольно поставила его в чрезвычайно затруднительное положение. Она знала, как сильно он мечтал о наследнике, и точно так же она знала, что невозможно определить, кто отец ребенка, которого она носит под сердцем. В глубине души Филип сознавал, что вероятность его отцовства такая же, как и у Дюваля. Как ни странно, Филип полностью отвергал возможность того, что Габби говорит правду и что она и Марсель не были любовниками. Но Филип знал, что он не дурак. По крайней мере, считать он умеет. Лишь если младенец родится через девять месяцев после того, как он занимался любовью с Габби в Новом Орлеане, Филип признает себя отцом.