Нежное притяжение за уши
Шрифт:
— Не-е-ет! — весело запротестовала она. — Ночью я сплю…
— Как?
— Ночью я сплю в голом виде!
— Очень хорошо! — обрадовался он.
В этот момент его пейджер на поясе взволнованно загудел. Стас быстренько заглянул в него и снова повернулся к Машуне.
— Теперь я знаю о тебе, что ты адвокатесса, спящая ночью голышом и ведущая трезвый образ жизни. Класс! В понедельник увидимся?
Ох, было так жалко, что этот вечер кончается! Бессовестное время протекло слишком быстро!
— Да, конечно… — с готовностью
— Тогда здесь в обеденный перерыв, который у меня наступает в тринадцать ноль-ноль. Сможешь?
— Смогу. Что, тогда пока?
Стас изобразил на лице полнейшее негодование.
— Пока?! А поцеловать меня со страшной силой?!
Всю субботу Машуня вела себя плохо, не помогала маме убираться и готовить и не обращала внимания на своего любимого пекинеса Геракла, который настойчиво звал ее гулять и от усердия нечаянно наделал лужу.
Ну как можно думать о пылесосе и даже о супе с фрикадельками, когда в жизни наконец-то произошло НЕЧТО?! И в понедельник это НЕЧТО продолжится!
Машуня не могла сидеть спокойно и от избытка энергии радостно металась по своей комнате. Споткнувшись о разобиженного Геракла, она упала на диван и вдруг встала на мостик. Потом, витиевато изогнувшись, грохнулась на спину и заулыбалась люстре с оранжевыми зайцами. Предчувствие счастья просто раскачивало ее изнутри, а от этого хотелось носиться, беситься, валяться и хохотать. Причем одновременно!
— Все твои крылья, — запела она ликующе, — нам не помогут, останься ля-ля!
Кто бы мог подумать, что через Интернет можно познакомиться с таким классным мужиком! Такая душка, такая рыбка, ох!
— Машуня! — строго позвала из ванной мама. — Во-первых, ты фальшивишь! А во-вторых, ты не вымыла плиту!
Жаль, что маме совершенно не понять, что в жизни главное. И вообще, если ей рассказать про Стаса, то она сразу заподозрит плохое и потребует привести его на профилактический осмотр. Дело в том, что она всю свою молодость проработала певицей в оперном театре, насмотрелась на богемную жизнь и с тех пор крайне подозрительно относилась к любым лицам мужского пола. Машуниного папу, например, она выгнала сразу после рождения дочери и с тех пор называла его не иначе как «этот жалкий конферансье». Даже Геракл, будучи самцом собаки, не заслужил маминого одобрения: она никогда не пускала его в свою комнату и утверждала, что его рыжая шерсть нарушает в ней климатические условия.
Чтобы скрыть свое истинное настроение, Машуне пришлось взять себя в руки и отправиться мыть плиту.
«Влюбляться во всяких Стасиков — это идиотизм! — внушала она себе, мучая в воде тряпку. — Чур, я не влюблена, чур, не влюблена! А чего же я вся избесилась тогда? Скачу тут, изгибаюсь?! И из-за кого? Из-за полувиртуального мужика… Но ведь красавец! И как круто целуется!»
Машуня бросила плиту на произвол судьбы, сползла на пол и в этой неестественной позе стала дальше предаваться сладостному мучению.
— Вот, Мария! — произнес ее внутренний голос. — Признайся, сколько тебе лет. Шестнадцать?
— Нет, — ответила она, потупившись, — двадцать два!
— А чего же ведешь себя как детсадошная?
— А вот! Хочу и веду! Какая же этот Стас зайка! А еще хочу, чтобы понедельник настал не послезавтра, а хотя бы завтра… Ой, а чего же я одену?
В это время висевший на стене телефон яростно взвякнул, оторвав ее от внутренних пререканий.
— Алло! — страстно прошептала в трубку Машуня.
— Привет, это Руслан!
— А, приветик!
Руслан был старым знакомым Машуни и время от времени звал ее посидеть в какой-нибудь кафешке или пошляться по улицам города, чтобы поговорить о глупостях и о своих страстях. Страстей у него было две: фейерверк и адвокат Иголина, и обоим он отдавался со всей душой. Правда, Машуне с ним было не особенно интересно, так что в основном их общение строилось по принципу «На безрыбье и рак — рыба». Да к тому же Руслан был женат, у него имелся малолетний детеныш… В общем, он был герой чужого романа.
Руслан давно это осознал, но не терял надежд и вечно завлекал Машуню с помощью своей второй страсти — фейерверка. Несколько лет назад он со своими братьями организовал собственную пиротехническую фирму и теперь являлся неизменным участником всех городских празднеств, а также некоторых личных торжеств местных новых русских.
Фейерверки у него получались такие, что просто дух захватывало, и Руслан постоянно приглашал Машуню на свои стрельбища и тем самым готовил почву для ее закадрения. Иголина же упорно не кадрилась, но невольно прощала ему и недвусмысленные намеки, и вранье, согласно которому она уже давно была его любовницей.
… Голос Руслана шипел и дребезжал в трубке.
— Машунь, а ты что сейчас делаешь? — спросил он как можно более интригующим тоном.
— Сижу на полу на кухне! — засмеялась Машуня, представив себя со стороны.
— Поехали лучше с нами, мы сегодня на буржуйской свадьбе стреляем! Сюрприз для жениха и невесты…
Маше было как-то совсем не до Руслана. Но Стаса нужно было ждать еще завтра и большую часть послезавтра… А салют — это красота, и он очень хорошо помогает скоротать время…
— Ночью, что ли? — спросила она, как бы раздумывая. — Я вообще-то выспаться сегодня хотела…
— Да не ночью! Поехали! Все будет происходить на крутейшей даче одного банкира. Хоть посмотрим, как настоящие люди живут! Часов в девять громыхнем, а потом сразу доставим тебя домой!
Машуня плотоядно улыбнулась. Она придумала себе развлечение и помимо салюта: было бы очень классно рассказать Руслану о своем знакомстве с супер-парнем Стасом и посмотреть, как у развратного пиротехника глаза на лоб полезут.