Нежное Сердце
Шрифт:
— Постараюсь запомнить твою последнюю волю! — воскликнул Белая Борода, стараясь отвлечь Гассана от мрачных мыслей. Но ты мне обещал топор, необходимый для постройки плота. Так сдержи свое слово, я буду измерять, подобно геометру, дорогу к воротам жизни.
Оба товарищи со смехом вошли внутрь пещеры. Пока Белая Борода укреплял в темном лабиринте нить Ариадны, Гассан гремел посудой в кладовых динков, пока, наконец, нашел, чего искал, — годный к употреблению топор.
Белая Борода вернулся раньше условленного времени.
— Дорога вовсе не так далека, если идти
Нагруженные горшками, с винтовками за спиной, оба товарища отправились в путь. Веревка и лианы указывали им дорогу и, несмотря на неудобства и затруднения, которые представлял проход по низким коридорам, они в полчаса с небольшим дошли до «ворот жизни». Летучие мыши производили неимоверный гвалт, но это мало беспокоило наших путников. Они уже были хорошо знакомы с подземным миром и не боялись его кажущихся ужасов.
Обширная могила племени динков стала для них приветливым кровом, а пещера с ее кладовыми являлась в их глазах сокровищем громадной ценности.
Но они были люди, дети света, и сердце их возликовало, когда они, наконец, ступили на обетованную землю.
В нескольких шагах пониже «ворот жизни» возвышалось маленькое плоскогорье, примыкавшее к скале, которая кончалась выступом, образуя род крыши.
Белая Борода повел своего товарища к этому месту со словами:
— Вот наша дача. Прекрасный вид, не правда ли? Как зеленый ковер спускается местность к реке, серебристой лентой извивается по ней ручей. Направо из недр скал бьет водопад; плеск и журчанье его доносится доверху. Направо и налево — деревья, отроги леса, покрывающего вершину гор. Эта площадь земли в четверть квадратной мили — наша неоспоримая собственность, и это уже не тюрьма, как ущелье смерти. Посмотри, как величественно катит река свои волны по направлению к северу! По ту сторону берегов, положим, тянется необозримое болото, но эта местность возвышенная и здоровая. Сюда не доносятся лихорадочные испарения. Приветствую тебя, Гассан, на новом пепелище!
Гассан пожал руку друга. Его также радовала приветливая картина, и он сказал с веселой улыбкой:
— Хорошо нам здесь, построим здесь кущи!
Белая Борода уже опять куда-то спешил.
— Отдохни, Гассан, — крикнул он, — я — за дровами; надо подумать об обеде! — «Отправлюсь кстати и за картофелем», — подумал он про себя. Но Гассан отдыхал всего одно мгновение и также отправился в ближайший лес. Когда товарищи опять сошлись на площадке, каждый нес свою лепту.
— Дров здесь — сколько угодно, — сказал Белая Борода, бросая на землю порядочную связку. — Кроме того, я нашел картофель. Смотри, шляпа полна клубнями дикого ямса.
— К жареному мясу подойдут и грибы; вот хорошие сорта, — говорил Гассан, опустошая карманы. — Можно есть спокойно: ядовитых нет. А эту ягоду знаешь? — спросил он Белую Бороду, поднимая пучок красных кистей. — Это дикий перец. Мы можем есть теперь и рагу, когда мясо испортится и у нас не будет свежего.
Нашлось для нас и вино в лесу: я нашел масличную пальму; сейчас же после обеда я сделаю надрез на стебле цветка, соберу сок, и мы чокнемся пальмовым вином! А плоды ее дадут нам масло. Ну, не обетованная ли эта земля в самом деле?
Мы, избалованные европейцы, сидящие дома у маменек, с ужасом отказались бы от жаркого, жарившегося перед ними на жаровне; мы не дотронулись бы до горьких клубней, заменяющих картофель, и предпочли бы скорее просидеть голодными, чем пользоваться этим африканским столом. Но оба товарища уже испытали голод, и обед казался им вкусным.
У них были две прекрасные приправы: голод и веселое расположение духа.
Даже Гассан повеселел; он взял одну из урн, поднял ее и разбил о камень.
Потом он выбрал два самых больших черепка, говоря: «Вот и тарелки!»
После обеда были предприняты новые экскурсии в неведомое царство и было найдено многое, что могло украсить их жизнь в пустыне, например, дикие финики, особый вид лимонов и другое. Особенно приятно их поразило то, что на берегу реки рос роскошный дикий рис, почти уже созревший. Белая Борода окончательно пришел в восторг, когда увидел стволы амбача в пятнадцать, двадцать футов вышиной, возвышающихся над водой, как целый лес копий.
— Ура! Вот и плот! — воскликнул он, наперед уверенный в том, что Гассан разделяет его мнение. И действительно, стволы амбача, толщина которых у основания достигает шести дюймов, представляют лучший материал для постройки плотов.
Этот плавучий лес легок, как сердцевина пера, и один человек может унести на себе плот, способный удержать над водой восемь человек.
— Здесь мой топор является почти излишним! — сказал Гассан, но в его голосе не слышалось радости.
Взглядом знатока он окинул реку, растительность ее берегов… Было что-то такое, что мешало ему присоединиться к восторгу своего юного спутника. Но он молчал, не желая омрачать своими предположениями этот радостный день.
На другой же день Гассан сколотил или, правильнее, связал предварительно лодку из амбача.
Он выбрал дюжины две трехлетних побегов средней величины, приблизительно в шесть футов длиной, и связал их веревкой, взятой из пещеры, где вместо нее были поставлены вехи из хвороста. Импровизированная гондола была готова. Она вышла довольно изящная, хорошо держалась на воде, и ею нетрудно было управлять с помощью наскоро приготовленного весла.
Челнок весил менее полцентнера и потому было довольно трудно удерживать его в равновесии, но Белая Борода и раньше не раз переезжал через реки на лодках из амбача и был уверен, что сумеет управлять ею.
Следующее соображение заставило его спешить с постройкой лодки: он отправлялся в Сансуси, чтобы спасать Лео; могло случиться, что он уже не вернется, и ему нужно было дать Гассану верное средство если не спастись, то хоть уйти от враждебно настроенных против него динков. Брать же Гассана с собой в Сансуси он не хотел, так как Белой Бороде предстояло бороться с целым племенем динков, то было безразлично, идти туда одному или вдвоем, с Гассаном.