Нежное Сердце
Шрифт:
Гассан, как затравленный зверь, бежал в лес, к воротам смерти, где Белая Борода во второй раз спас ему жизнь.
Глава XII
Домашняя утварь праотцов
Семь спящих отроков. — Перемена воздуха. — Вопрос о горшке. — Голод. — Бутылка для питья. — На гребне горы. — Взгляд на обетованную землю. — Чудесный сон. — Громадный дикий козел. — Домашняя утварь праотцов. — Вычищенный котел. — Свежая печень козла. — Как разрешается вопрос относительно горшка. —
— Наконец-то ясный денек! Наконец-то видно голубое небо и светит солнце. Сегодня — день семи спящих отроков. Стало быть, будет хорошая погода, а это для нас очень кстати.
Так говорил Белая Борода рано утром Гассану, растянувшемуся у входа в пещеру духов.
Последний кивнул головой и ответил:
— У нас не было недостатка в ясных днях. Дождя не было вплоть до недорода и голода. Но для нас-то, конечно, лучше, чтобы не поднимались испарения с озера духов, и чтобы над ущельем не стелился тяжелый туман.
— А особенно для тебя, Гассан, — возразил Белая Борода, — мне кажется, что лихорадка у тебя усиливается от сырости испарений!
— Может быть, но главная причина — воздействие яда на конце копья, — сказал Гассан.
— А все-таки ты счастливо отделался! — воскликнул Белая Борода с искусственной веселостью. — Если бы копье попало полдюймом повыше, оно ранило бы аорту! А яд теперь уже бессилен, он не действует так долго; у тебя просто лихорадочное состояние от раны, больше ничего! Впрочем, я знаю для тебя одно превосходное средство!
— Какое-нибудь волшебное зелье Зюлейки? — спросил Гассан.
— Я не шучу, — продолжал Белая Борода. — А думаю о важном целебном средстве, рекомендуемом обыкновенно докторами в Европе — о перемене воздуха. Каково твое мнение на этот счет, Гассан?
— Куда нам идти? На развалины моей серибы или в Сансуси, которое, вероятно, тоже уничтожено огнем?
Впрочем, ты прав! Такая перемена воздуха кончила бы разом все наши страдания: динки позаботились бы об этом!
— Опять начинаются сетования! — сказал Белая Борода. — Я хочу повести тебя далеко, через горы, в прекрасную долину!
— А, я понимаю, — прервал его Гассан, — через темные пещеры, в которых можно встретить ядовитых змей! Ведь ты, кажется, поклялся никогда больше не вступать в этот лабиринт!
— Вовсе не по лабиринту! — возразил Белая Борода. — Мы пойдем по горным тропинкам. Антилопы выдали мне второй путь, ведущий через гребень горы, и я хочу на время оставить тебя и пойти его расследовать. К обеду я опять вернусь! Ты можешь пока ходить взад и вперед по нашему балкону, по плоскогорью перед пещерой; но, пожалуйста, не предавайся своим мрачным мыслям. Разреши лучше задачу, которая нас теперь так занимает: как и из чего мы можем приготовить себе горшки, чтобы варить себе кушанье. Мне давно хочется поесть хорошего бульона; раздобудь горшок, а уж заботу об изящнейших деревянных ложках я беру на себя.
Гассан улыбнулся.
— Так-то лучше, товарищ! — продолжал Белая Борода. — Сделай милость, посмеивайся, но изобрети мне горшок! Пока до свидания!
Он пожал Гассану руку и направился в маленький лесок, налево от пещеры духов. Но едва только он скрылся из взгляда своего товарища, как напускная веселость исчезла и лицо его приняло озабоченное выражение. Белая Борода знал, что положение товарища серьезное, вернее даже — безнадежное.
Пещера духов представляла дурное местопребывание для больного; даже здоровый с трудом мог влачить в ней существование.
Здесь не было ни съедобных кореньев, ни плодов; дичь состояла из нескольких птиц, гнездившихся на деревьях. Антилопы не показывались. К тому же друзьям была доступна всего лишь узкая полоса земли, ограниченная со стороны гор неприступными обрывами, а со стороны долины — бурными ручьями.
В этой местности среди роскошнейшей растительности можно было умереть с голоду. Белая Борода благословлял случай, что несколько месяцев тому назад принес сюда значительный запас пороха, к счастью, не отсыревшего в одной из боковых пещер; благодаря этому запасу он мог по крайней мере стрелять птиц.
Белая Борода отправлялся и на поиски яиц, но ему удалось разыскать гнезда лишь мелких видов зябликов и ткачиков. Почти всю свою незначительную добычу он отдавал Гассану, сам же ел жесткое прокопченное мясо попугаев, изжаренное на вертеле самым первобытным способом.
У друзей не было даже горшка, чтобы варить мясо птиц! Бутылку для питья с грехом пополам раздобыли. Сам Белая Борода утолял жажду в одном из доступных ручьев долины; для Гассана же, которому трудно было взбираться по горам, он приносил воды по несколько раз на день в одной из пороховниц.
Не удивительно, что страна по ту сторону горы по воспоминаниям казалась Белой Бороде землей обетованной. Он уже давно пролез бы по темным проходам, если бы его не отговаривал Гассан.
— Змея давно умерла! — говорил Белая Борода.
— Но яд ее зубов сохраняет свою силу в течение многих лет, — отвечал обыкновенно Гассан. — Кроме того, змеи могут целые недели и месяцы обходиться без пищи.
Что сделалось с Гассаном? Отчего он стал таким боязливым? Кто не знает, что тяжелая болезнь может сделать нерешительным и мужчину!
«Но раз не пускают сквозь гору, можно будет попытать счастья перебраться через нее». Так думал Белая Борода, идя по тропинке, по которой скрылась серна, замеченная им во время первого посещения пещеры.
Взбираться по крутизне в простых сапогах без гвоздей, не имея в руках даже палки, было нелегкой задачей. Тем не менее ему удалось достигнуть гребня, покрытого роскошной свежей травой.
Перед ним расстилался прелестный вид. Внизу река разветвлялась, образуя целую сеть рукавов, а местами и маленькие озера. Эта местность напомнила Белой Бороде вид родной деревни во время половодья, когда разливался Гавель.