Нежное солнце Эльзаса
Шрифт:
Вообще-то ездить по командировкам в связи с экспортной специализацией нашей компании мне приходится много — по крайней мере, всю Западную Европу я уже исколесила вдоль и поперек. Бог его знает почему, но из всех увиденных стран, городов и областей влюбилась я только в Эльзас.
Компания «РусводК», в которой я сделала действительно незаурядную карьеру, занимается производством и экспортом водки за рубеж. Так было и до того, как я в нее пришла, так есть и так, я уверена, будет. Только до меня почему-то никому не приходила в голову наглая мысль рвануть на рынок Европы и прочих прогрессивных стран вроде Америки, Канады, Австралии: все больше окучивали бывшие союзные республики. Мелко. Ну да неважно — главное, с продуктом люди безошибочно угадали. Кажется, ни один бизнес, кроме разве что нефтяного, не способен приносить при грамотном подходе такую безумную прибыль. Конечно, при
Тем более что за двадцать лет работы компании наша марка стала известна во всем мире. Конечно, мы не такие волшебные и пафосные, как «Кауффман», но и у нас дела идут неплохо. Постоянный контроль на заводе, собственные лаборатории и дегустаторы, умение работать с властями, хорошие дистрибьюторы, грамотный маркетинг. Все это и формирует успешный продукт «РусводКи». Пять востребованных сортов водки, рассчитанные на покупателей с разным достатком, — на мой взгляд, неплохо.
Егор притормозил у гостиницы «Софитель» в центре Страсбурга — привыкла я к этому отелю за четыре года, да и не люблю, если честно, ничего менять. Как говорится, от добра добра не ищут. Помню, в самом начале, когда мы только выходили на рынок Франции, а я только взяла на работу Егора, он объездил с десяток отелей в городе, выбирая подходящий для меня вариант. Понятно же было, что первое время я буду постоянно мотаться сюда в командировки. И, нужно сказать, с выбором менеджер мой не прогадал. «Софитель» при всей своей простоте не лишен спокойного лоска и изящества.
Не успел Егор выключить зажигание, как к машине уже подбежал служитель отеля в униформе с тележкой-стойкой для багажа, дно которой было обито зеленым бархатом. Молодой человек оказался даже чересчур расторопным — не разобравшись, попытался завладеть ключами от машины, чтобы припарковать ее на подземной стоянке. Подумал, видимо, что мы заселяемся вдвоем. Я неожиданно для себя смутилась из-за этого недоразумения и поспешила отвернуться, а Егор ласково объяснил человеку, что к чему. Тот рассыпался в извинениях и, раздосадованный собственной ошибкой, сосредоточился на моих чемоданах. На стойке ресепшен нас встретили две улыбчивые девушки — спросили фамилию, на которую забронирован номер, моментально отыскали бронь в компьютере и еще быстрее выдали мне ключ-карточку. Все. Я даже не поняла, кто из них и в какой момент успел заполнить гостевой бланк, протянули мне его с улыбкой только для подписи. На все вопросы отвечал Егор: мой французский после долгой московской спячки окончательно еще не проснулся и нуждался в некоторой слуховой подпитке. Про себя я отметила, что говорит мой сотрудник теперь правильно и абсолютно свободно — кажется, даже лучше меня. Совсем не так, как четыре года назад, когда я принимала его на работу.
Вообще, по поводу Егора у меня в свое время были серьезные сомнения. Помню, ко мне на собеседование пришел расхлябанный молодой человек с внешностью свободного художника: легкая небритость, вокруг шеи намотан длинный вязаный шарф, речь не слишком внятная, французский тоже ни к черту. На первый взгляд для такой ответственной работы, как менеджер «РусводКи» в Европе, Егор не подходил — даже одеться подобающим образом ради встречи с потенциальным руководителем не дал себе труда. С другой стороны — он мне просто понравился, и все тут. И это несмотря на сквозящие в нем мягкость и где-то легкомысленность, смешной для нужной должности возраст — двадцать шесть лет — и полное отсутствие опыта. Хотя мне-то тоже было двадцать шесть, когда меня назначили руководителем проекта, и у меня тоже совсем не было необходимых навыков. В общем, я решила рискнуть и взять Егора. Сроки поджимали — Францию, а заодно и соседние европейские страны, в тот момент нельзя было оставить без контроля; меньше всего улыбалось мне вести эту сложную для водочного рынка область вслепую.
Имелись у меня и другие кандидаты. И, наверное, у них было больше достоинств: кое-какой опыт, знание языка. Но основной — один на всех — недостаток разочаровывал меня слишком сильно: все они, как один, рассчитывали уехать на ПМЖ в Европу за счет «РусводКи». Остальное их в принципе не интересовало. А вот Егору было все равно, где жить, — ему не промывали мозги ни томно вздыхающие по Франции жены, ни дети, по той простой причине, что их попросту не существовало. Зато у него загорелись глаза, когда я заговорила о том, чем мы будем заниматься: работой с зарубежными дистрибьюторами, подготовкой рекламных материалов, различными формами контроля, включая «mystery shopping» в точках продаж и ресторанах, обучением и тренингами персонала. Конечно, всему этому менеджера предстояло обучить, но в компании давно была разработана грамотная подготовительная программа, рассчитанная на два месяца. Так что все равно любому пришлось бы начинать с нуля. Заодно будет время подтянуть французский.
Не давала покоя мне и еще одна навязчивая идея — подписать контракт с легендарной ритейловой компанией, у которой были грандиозные торговые дома по всей Европе. «Гранд Дом» занимался исключительно алкоголем и был знаменателем успеха на этом рынке, при том что там принципиально не работали ни с одним дистрибьютором — только непосредственно с производителями. Но к ним на кривой кобыле не подъехать. Требовался очень мягкий, деликатный подход, человек, который для начала был бы способен к себе расположить. Наладить контакт. А уж потом проникнуть в их философию, психологию бизнеса и помочь «РусводКе» в формировании грамотного предложения. «Гранд Дом» существовал на рынке алкоголя уже бог знает сколько лет и ни разу не прогорел. Тут было чему поучиться. Егор показался мне подходящей кандидатурой на роль трепетного ученика и преданного разведчика.
Обнаружились у него и другие серьезные преимущества — зарплату он согласился получать вдвое меньше той, какую наша компания в реальности готова была платить. А я, как руководитель, да еще и департамента продаж, до сих пор не могу абстрагироваться в интересах компании от принципа: «Сэкономленные деньги — заработанные деньги». Так что на работу я его, на свою голову, взяла. Потом, как водится, был повод и пожалеть, и порадоваться этому факту. Но что есть — то есть. Сделанного не воротишь.
— Номер на пятом этаже устраивает? — Егор смотрел на меня чуть удивленно. Видимо, я совсем забылась в воспоминаниях и не расслышала его вопроса с первого раза. — Если нет — можно поменять.
— Мне все равно. — Уши у меня стали горячими. Кажется, я неожиданно для себя покраснела — чертовски неудобно было предстать перед собственным сотрудником в настолько естественном виде, погруженной в глубокую задумчивость. Тем более что думала-то я о нем.
— Тогда оставляем. — Он ободряюще дотронулся до моей руки, почувствовав, наверное, мое внутреннее смятение и по-своему его истолковав. Черт возьми, какие они тут непосредственные, в этой Европе! — Вы же теперь не на один день — нужно, чтобы было удобно. А на пятом номера значительно лучше — я проверял.
— Как? — я отдернула руку. Вопрос был задан, только чтобы избавиться от неловкости и что-нибудь сказать. Запястье неприятно жгло.
— Специально заезжал заранее, смотрел разные планировки.
— А-а-а. — Я на всякий случай демонстративно отодвинулась подальше от стойки и заодно от Егора. — Вам не нужно было так беспокоиться.
— Мне это приятно. — Он снова изобразил известную в среде наших менеджеров «искреннюю улыбку», которой всех в обязательном порядке учат на психологических тренингах, а я посмотрела на него с досадой — на мне-то уж мог бы не отрабатывать приемы благорасположения, которые были мне известны до мозга костей.
Через час мы уже шли по Страсбургу, петляя по крохотным, сияющим европейской чистотой и притягательностью улочкам, к площади Кафедрального собора. Егор на ходу, довольно путано, но старательно — видно, подготовился специально — излагал историю города. Как в двенадцатом году до нашей эры римляне построили здесь укрепленный город Аргенторатум (как только язык не сломал!), как в 496-м уже нашей эры его переименовали в Стратебургум — город дорог. Потом, в девятнадцатом веке, он стал столицей Имперской земли Эльзас-Лотарингия, а в 1992 году было принято решение разместить в Страсбурге резиденции Европейского парламента. То есть, по существу, придать городу статус столицы Европы. Собственно, и мы, вслед за Евросоюзом, решили сделать Страсбург своей торговой столицей. Удобно. Действительно, «город дорог».