Нежность августовской ночи
Шрифт:
Глеб припарковал авто у городской поликлиники.
Именно здесь его жена бывала чаще всего. Нередко Глеб подвозил ее сюда («Все, Глеб, спасибо, ты возвращайся, не жди!»), нередко встречал («Ой, столько времени просидела в очереди!»), несколько раз приезжал один и по просьбе Нины записывал ее к различным специалистам – то к отоларингологу, то к невропатологу, то еще к кому («Глеб, ты не перепутай, напиши наш домашний адрес в журнале записей полностью, без сокращений – иначе они карту не найдут!» –
Нина ходила и в другие поликлиники, к другим врачам, но районную поликлинику она посещала чаще прочих.
…Глеб вошел внутрь. Здесь все знакомо – облицовка под мрамор, аквариум с откормленными вуалехвостами – у регистратуры, стенды с объявлениями на стенах…
Их районная поликлиника считалась одной из лучших в городе. Практически весь комплект врачей, современное оборудование… Даже водолечебница была! Главврач – депутат Думы.
Глеб подошел к стойке регистратуры, склонился к окошечку:
– К Рощину, в двести пятнадцатый…
Рощин был их районным терапевтом. Пару раз Глеб заходил к нему в кабинет – брал для Нины направления на анализы.
– Рощин через пятнадцать минут уходит, – недобро проскрипела тетка в очках. – Он до двух.
– Там жена у него. Мне только карту поднести.
Тетка в очках, подумала, потом недовольно проскрипела:
– Имя, адрес?
Глеб сказал. Потом добавил:
– Дайте мне карту, я быстрей донесу.
– Мужчина, на руки – не положено! – огрызнулась тетка. Потом снова сдалась: – Ладно, только чтобы никто не видел. В сумку спрячьте или под пиджак!
Она воровато передала Глебу распухшую карту Нины, больше напоминающую том «Войны и мира», чем медицинский документ.
Глеб спрятал карту в сумку, поднялся на второй этаж. Прошел по коридору, спустился. Вышел из второго выхода на улицу.
Напротив было кафе по типу столовой. Фри-фло… Глеб направился туда – он с утра еще не ел.
Набрал себе пирожков, сел за единственный свободный столик в углу. Читал карту жены и уминал пирожки с капустой, кстати, изрядно отдававшие почему-то хлоркой.
Очень скоро Глеб понял, что план его провалился. И дело не в том, что часть записей были сделаны неразборчивым почерком. Даже то, что Глеб сумел разобрать, еще ни о чем ему не говорило.
Ну и что, что эритроцитов в крови столько-то, а РОЭ – такое-то. Ну и что, что вегетососудистая дистония… Опасно это заболевание или не очень? Зашкаливают ли показатели билирубина или он в норме?..
В этот момент Глеб увидел терапевта Рощина. Рощина не узнать было трудно – очень полный дядька с крестьянской бородой веником. Еще довольно-таки молодой… Рощин, с подносом, на котором громоздились тарелки в два уровня, вертел головой, отыскивая свободный столик. Свободных мест
– Иван Всеволодович! – крикнул Глеб, каким-то чудом вспомнив имя терапевта. – Идите сюда…
Рощин затопал к нему.
– Простите, не помню вас… но раз уж позвали! Спасибо. – Рощин принялся разгружать поднос.
– Моя жена у вас лечится. Я к вам за направлениями на анализы заходил, – сказал Глеб.
– А-а… Да меня тут все знают. Вот, только что утреннюю смену отработал. – Терапевт сел за стол напротив Глеба и, ничуть не смущаясь, методично и с большим аппетитом принялся поглощать свой обед.
Насколько Глеб разбирался в людях, Рощин был человеком открытым, спокойным, доброжелательным, но вовсе не простым. Себе на уме. Не болтливым. Расчетливо-осторожным. Такие, как этот врач, ни при каких обстоятельствах не влезали в сомнительные истории, жили хоть и небогато, но честно. Покой-то дороже.
Вряд ли Рощин с ходу начнет выкладывать всю правду о Нине, хоть Глеб – муж ей, не чужой человек…
Денег Рощин не возьмет, а если подступить к нему с силовыми методами – вообще замкнется.
– Не повезло! Я как раз хотел к вам зайти, в регистратуре сказали, что вы уже закончили прием, – нерешительно начал Глеб.
– Завтра приходите. Только завтра я во второй половине дня принимаю, после двух, – невозмутимо ответил Рощин, хлебая суп.
– Обязательно приду! – горячо обещал Глеб. – Тут такое дело… Нельзя не прийти! – Он вздохнул, покачал головой и принялся вылавливать ложкой изюм из компота.
Рощин не то чтобы заинтересовался, но спросил – так, на всякий случай:
– Какое дело? Вы больны?
– Я? Нет! Я-то здоров… Я насчет жены беспокоюсь. Всю голову сломал, как помочь ей. Мы ведь, знаете, двадцать лет вместе… – И Глеб ткнул под нос Рощину свой паспорт, на той странице, где стоял штамп о регистрации брака. – Мы как единое целое с ней…
Рощин безо всякого энтузиазма заглянул в паспорт. Потом сказал:
– Вы хотите, чтобы я вас насчет вашей супруги проконсультировал? Это вряд ли. Врачебная тайна, знаете ли. Хотите, приходите с ней вместе…
– Нина не хочет меня беспокоить.
– Как фамилия вашей супруги? Я как-то пропустил… – меланхолично спросил Рощин.
– Мазурова. Нина Мазурова. А я – Глеб.
– Очень приятно. Мазурова… А, такая эффектная женщина, с роскошными волосами, черными…
– Да-да-да!
Рощин уже методично уничтожал второе.
– Помню. Как не помнить Нину Мазурову! Она здорова. Можете не волноваться, голубчик. У вашей жены ничего серьезного нет.
Глеб вздрогнул.
– Здорова? – вырвалось у него. – Как – здорова?!