Нежный ангел
Шрифт:
Взгляд незадачливого игрока был устремлен к двери, как будто он ждал, что сейчас сюда войдет сам Господь Бог с горсткой наличных и выручит его из неприятной ситуации.
Его кадык нервно задвигался, когда он прикоснулся к картам, а затем повертел в руках две последние монеты.
— Послушайте, — начал он, — я почти разорен. Если бы кто-нибудь мог одолжить мне пять долларов…
Сидящий слева от него Ред Крейгор презрительно фыркнул, потом расхохотался:
— А почему мы в Сэм-Хилле должны захотеть это сделать, незнакомец?
— Потому что большая часть денег в этой куче моя!
Джимбо Кац,
— Эй ты, мистер, у тебя в руках нет ничего такого, что стоило бы пятерку. А ты что скажешь, Энджел?
Энджел только пожала плечами:
— Ни у кого из вас, ребята, нет ни в руках, ни где-то еще ничего такого, за что бы я заплатила.
Эти слова вызвали новый взрыв хохота и несколько непристойных шуток, но вскоре наступила тишина из-за того, что положение игроков было неравным. Никто не заходил слишком далеко, если рядом была Энджел. Во-первых, ее любили и им понадобятся ее деньги в следующей игре. Во-вторых, все знали, что никто в трех ближайших округах не мог сравниться с ней во владении ножом. В-третьих… это была Энджел.
Грин-Ривер был так себе городишко, а «Одинокий бык» — так себе таверна. Но у них было то, чего не было ни у кого другого: у них была Энджел. Она уже три месяца посещала «Одинокий бык», а это достаточный срок, чтобы заметить, как возрос интерес посетителей к этому заведению. Они восхищались ею, они смотрели на нее, они говорили о ней так, как гордый владелец ранчо говорит о хорошем участке пастбища. В городке не было ни одного мужчины, который бы не был хоть чуть-чуть в нее влюблен. Она принадлежала им всем.
Энджел приходила каждый вечер и садилась за столик, стоящий в центре зала, перебирала карты, ожидая начала игры. Она могла позволить мужчине купить ей стаканчик или два виски, но ничего больше им не позволяла. Она приходила сюда, чтобы играть. Мужчины приходили в таверну поглазеть на ее соблазнительную грудь, выпирающую сквозь мягкую ткань одежды, или, когда она была в игривом настроении и, как сегодня, надевала платье с очень низким декольте, полюбоваться на округлость ее белых плеч и на игру света и тени на ее ключицах, пока у них не пересыхало во рту и не мутилось в голове. Они глаз не могли оторвать от бликов закопченной лампы на ее черных локонах, и запоминали изящную линию ее подбородка, и иногда весь вечер проводили в ожидании, когда в этих больших темно-синих глазах или в уголках рта заискрится улыбка. Они, разумеется, тоже играли, но чаще всего проигрывали. Время от времени Энджел позволяла им выиграть, просто ради того, чтобы они приходили сюда снова, но ей необязательно было это делать. Они бы все равно возвращались.
Они не возражали, что она, казалось, была более заинтересована в картах, чем в них самих, их не беспокоило, что ее тон был резок, а ее речь подчас груба, им было все равно, что чаще всего ее глаза зажигались от удачной игры, а не от игривого смеха. Это была Энджел, и высокомерный, неприступный вид делал ее еще более желанной и еще более интригующей.
Сейчас она сказала:
— Вы собираетесь играть или только болтать об игре?
Уже поздно и мне пора домой.
— Незнакомец, похоже, вы выходите из игры. У меня есть… — Ред начал было раздавать карты, но проигравший схватил его за руку.
— Подождите! — Он быстро отпустил
Ред и Джимбо пожали плечами и право решать предоставили Энджел. Ни один из них не вложил больше двух долларов в игру и не сидел за столом ради самой игры. Незнакомец действительно проиграл много денег, но Энджел покрыла большую их часть. Все фактически сводилось к спору между ними двумя.
Энджел смотрела на кричаще-яркий, аляповатый кусок металла, который неизвестный поставил на кон, и гневно поджала губы. Это было что-то вроде креста, слишком крупного, чтобы быть изящным, украшенного цветным стеклом, на тусклой черной цепочке, которая была такой толстой, что на ней можно было бы подвесить колокольчик для коровы.
Энджел нахмурилась и покачала головой:
— И что я буду делать с этим старым куском олова? У вас нет чего-нибудь другого?
— Олова? — Мужчина чуть не задохнулся от возмущения, произнося это слово, и бросил быстрый взгляд через плечо, туда, где была дверь. — Говорю вам, леди, это стоит…
— О черт, ладно, кладите его на кон. — Энджел нетерпеливо теребила карты. — Я положу деньги за вас. Что у вас есть?
Было заметно, как незнакомец поник, когда положил карты на стол.
— Три туза.
— Черт, неудивительно, что вы хотели продолжить игру, — пробормотал Ред и бросил свои карты. — Крыто.
— У меня тоже, — кивнул Джимбо, — Пара валетов.
Незнакомец был уже на пути к сумме, поставленной на кон. Пот градом катился по его лицу.
Энджел спокойно произнесла:
— Похоже, у меня тоже крыто. — Она медленно развернула карты веером на столе. — Все, что у меня есть, это пара… тузов.
Пока незнакомец сгребал то, что было поставлено на кон, быстрый, как молния, Ред ударил его по руке с такой силой, что чуть не сломал ее. В тот же миг в руке Джимбо оказался револьвер.
— Ax ты, сукин сын! — прорычал он. — Не знаю, откуда ты родом, но у нас в колоде есть только четыре туза.
Глаза мужчины заметались в панике, его лицо побелело.
— Эй, подождите минуточку! Вы же меня не обвиняете?
Это какая-то ошибка. — Его взгляд забегал туда-сюда, от денег — на револьвер Джимбо, и тогда он совершил непростительную ошибку. Он кивнул на Энджел и спросил:
— А как насчет нее? Она единственная, у кого оказался лишний туз, разве не так?
Без сомнения, Джимбо застрелил бы его, если бы за секунду до этого Ред не вышел из себя и не врезал незнакомцу в челюсть. В тот момент, когда он сел на место, у незнакомца снова появилась возможность сгрести выигрыш, но он схватил только крест и тут же получил еще один удар, от которого его стул качнулся назад и он свалился на пол. Джимбо и Ред тут же навалились на него. Не прошло и полминуты, как люди, сидящие за другими столиками и до этого лишь наблюдавшие за происходящим, с одобрительными возгласами активно включились в драку, и у незнакомца больше не оставалось ни одного шанса.