Нежный киллер
Шрифт:
— Не прощу! Целуй еще! — потребовал Олег…
— Вставать не хочется! — сладко потянулась обнаженная Настя.
— Придется, — в тон ей ответил Григорьев, откровенно любуясь девушкой. — Сейчас Колян объявится. Наверное, уже и завтрак приготовил.
— Неудобно как-то! Балует он меня. — Настя поднялась с постели и направилась в ванную. — Я тут нежусь, а он там готовит. Я слышала, он вчера среди ночи приехал.
— Он солдат, — бросил ей вслед Григорьев. — И ты же не одна нежишься — это смягчающее обстоятельство.
— Сегодня еще постреляем? — голова Насти показалась из двери ванной комнаты.
— Только до обеда. — Григорьев тоже поднялся. — Вечером у нас с Коляном одно дело намечается.
Кроме
— Если грозит опасность нападения, — говорил он стоящей перед ним девушке в спортивном костюме, — лучше носить пистолет без глушителя в наплечной кобуре или во внутреннем кармане пиджака…
Потом еще отрабатывали приемы защиты при нападении одного, двух противников… Настя и здесь проявляла незаурядные способности…
Перед захватом пленного Григорьев и Колян распределились по обеим сторонам дороги. Как только «Мерседес» Михаила подъехал на стоянку кафе, Григорьев, не скрываясь, подошел со стороны водителя и в открывшуюся дверь прыснул из баллончика с парализующим газом. Удивленный Михаил, увидев Олега и не успев ничего сообразить, получил порцию газа в лицо и тут же отключился, распластавшись на сиденье. Григорьев захлопнул дверь и обошел «Мерседес» с другой стороны. На все потребовалось секунд десять — прохожие не обращали внимания на припаркованный у тротуара черный джип с тонированными стеклами и «крутыми» номерами, проезжающие мимо стоянки водители спокойно пропустили переходившего дорогу Коляна. Выждав пару минут, Григорьев открыл заднюю дверь, забрался в салон и с помощью товарища перетащил грузное тело чеченца на заднее сиденье. Затем они с Коляном застегнули на запястьях вывернутых за спину рук бесчувственного Михаила наручники.
Сев за руль, Колян осторожно вывел «Мерседес» на среднюю полосу и поехал в потоке машин к выезду из города.
На тихой окраине города возле парка они перетащили начавшего приходить в себя Михаила из джипа в белый «Форд» и на этой не новой иномарке с не бросающимися в глаза номерными знаками направились на турбазу.
Вел машину Колян. Григорьев сидел сзади рядом с лежащим головой на сиденье Михаилом. Тот уже оклемался и косил на бывшего товарища нехорошим взглядом.
— Ну, и чего ты хочешь? — прокашлявшись, зло выдавил Михаил.
— Кто убил мою мать? — спросил Григорьев, не сводя взгляда с глаз Михаила.
— А почему я должен знать? — резко бросил чеченец.
— А почему ты даже не удивился этому вопросу? — криво усмехнулся Григорьев. — Вопрос второй: кто убил прокурора Марию Березину?
— Не знаю я ничего! — Михаил побагровел и отвел глаза.
— Пока едем, можешь думать. Все равно все расскажешь. Только сейчас я говорю с тобой как с бывшим товарищем. Потом буду разговаривать как с врагом. А врагов я живыми не оставляю. Понятно объясняю? Вопрос третий: как найти Хозяина? Мне нужен его адрес, план дома. Настоящий. Соврешь ты мне или нет, от этого будет зависеть твоя жизнь. Думай.
Михаил молчал, лишь громко сопел.
Григорьев до самой базы больше вопросов не задавал.
Михаил сидел в «пытошной» на прикрепленном к полу стуле с заведенными за спинку руками в наручниках. Он крутил головой. Вид этой серой комнаты, обитой картонной тарой из-под яиц, с одиноко светящейся лампочкой под потолком, производил тоскливое впечатление.
Григорьев и Колян стояли по бокам в клеенчатых фартуках, как у мясников, и с короткими металлическими прутами в руках. Концы прутов были остро заточены.
— Обещаю оставить тебя живым, если все расскажешь добровольно, — отчетливо произнес Григорьев. — Ты же знаешь, что в боевых условиях никакой пощады не бывает. Ты же сам пытал людей и знаешь, чем это заканчивается: в голову пленного прилетает пуля или в сердце входит холодное лезвие ножа, после чего остывающий труп закапывается в лесу, где его никто никогда не найдет. Если будешь молчать, то и могилы у тебя не будет, Миша. Даже то, что Жанна твоя сестра, тебе мало чем поможет. Рассказать-то ты нам все расскажешь, только покалеченный заложник никакой ценности не представляет, а своим возможным побегом ты можешь сорвать нам акцию. В таких случаях заложников не щадят. А ситуации, как в кино, когда пленный гордо молчит, в реальной жизни я что-то не припоминаю. А ты, Миша? У тебя были те, кто молчал? — Григорьев поднес к промежности жертвы острие прута и заглянул чеченцу в лицо. — Ты же знаешь, что при необходимости мы применим методы, сокрушающие волю и психику довольно быстро. Миша, поверь, я обучен таким методам. И применю их сегодня, если потребуется. Правда, дорогих психотропных препаратов у меня нет, поэтому тебе будет больно. Очень больно. Да и нам проще и быстрее воспользоваться примитивным физическим насилием. Интересно, сколько ты вытерпишь? А потом сам будешь умолять тебя пристрелить. И кому ты нужен будешь, безглазый, безногий и безрукий калека, ходящий под себя? Именно таким я верну тебя сестре.
— Ты фашист, что ли? — эмоционально выдохнул побледневший Михаил, инстинктивно плотно сжав колени. — При чем тут Жанна?!
— Убили мою маму, сожгли моего друга — красавицу, между прочим, у которой осталась четырехлетняя дочь. Давно вы стали с женщинами воевать, борцы за справедливость, мать бы вашу…! Поэтому и я никого из вас не пощажу! — В озлобленном осипшем голосе Григорьева Михаил уловил такие нотки горя, что поверил в реальность обещаний своего палача.
— Мать — это святое, — тихо сказал он. — Но на мне нет вины. Хозяин потребовал только найти адрес твоих родителей. Я же не знал, что они будут стрелять в твою мать. А про прокуроршу вообще ничего не знаю. Слышал только, что ее баллоном газовым взорвали ночью в домике за городом.
— Знаешь исполнителей?
— Кто-то из личной охраны Хозяина. Их там таких человек пять осталось. Он их для «зачисток» держит. Отморозки и головорезы с повернутой психикой. Но я могу узнать, кто конкретно ездил в твой город, а кто на турбазу.
— Лучше скажи, где найти Хозяина и как он выглядит?
— Ладно. Скажу. Все скажу! Только с одним условием.
— Нет, ты посмотри, он еще права качает! — возмутился Колян.
— Какое условие? — поинтересовался Григорьев, сердито взглянув на Коляна.
— Пообещайте, что не тронете Жанну с сыном.
— Не понял?! — Григорьева насторожил такой поворот разговора. — При чем тут твоя сестра?
— Жанна — жена Хозяина.
— Жанна — жена Хозяина? — слово в слово повторил озадаченный Григорьев.
— Да. Пообещай, что с ней и с ее сыном все будет в порядке. — Михаил смотрел на Олега с мольбой в глазах.
— Обещаю. Мне нужен только Хозяин и исполнители. Говори адрес!
Михаил рассказал много интересного о Хозяине. Бывшему офицеру КГБ Чечено-Ингушской АССР, чтобы выжить в столице России во времена перестройки и подняться до нынешнего уровня, пришлось зарабатывать свой авторитет, сотрудничая с силовыми органами и налаживая отношения с криминалом. Ему приходилось не только платить мзду властям и бандитам, но и работать одновременно на тех и других, выполняя заказы. А Хозяин больше предпочитал работать с властью, потому что «братки» несколько раз подписывали его на такие штуки, которые могли бы закончиться для уважаемого члена общества успешных бизнесменов пожизненным сроком: среди его «клиентов» оказывались представители милиции и прокуратуры, приходилось прятать у себя лиц, на которых объявлялись облавы, хранить наркотики и оружие. Он ясно понимал, что рано или поздно «братва» уберет его как ненужного свидетеля. Поэтому, когда почувствовал, что набрал силу, «замочил» нескольких авторитетов, знающих о его делах, прибрав заодно и часть их бизнеса. Затем примкнул к столичной чеченской диаспоре, обретя в ее лице мощную защиту. Во время Первой чеченской кампании давал деньги и помогал дудаевцам переводить крупные суммы на Кавказ. А к московской власти стал держаться еще ближе, оказывая официальные консультационные и юридические услуги. Именно с помощью высокопоставленных представителей власти и спецслужб он упрочил свое положение до того уровня, когда даже в среде криминальной братвы к нему справедливо прилипло «погоняло» Хозяин.