Нежный супруг олигарха

Донцова Дарья

– Правда нет! – помотала головой Сухелья. – Я торгую, отойти не могу, а он днем приходит. Не часто, но заглядывает. Вот так! И баба с ним.

– Откуда ты знаешь подробности, если у прилавка с утра до ночи стоишь и днем в квартиру не приходишь? – продолжила я допрос.

Из комнаты выглянул коренастый парень. Довольно сердито произнес несколько гортанных фраз и исчез в спальне.

– Одеколон, – зашептала Сухелья. – У Антона он такой, как у нашего хозяина, в носу щипет, а у нее духи сладкие, дорогие, не мужские. Так только девушки пахнут. Я домой вернусь, зайду в комнату и окно открываю. Запахи смешиваются, чихать начинаю, мне воздух нужен. Отсюда и знаю: если сильно воняет – они были днем, ничем не несет – не приходили. Очень

просто. Все, мне пора, Махмуд злится. Брось его, если мужчина изменяет, он не остановится, ищи другого.

Я вернулась к машине и поехала домой. Снова облом. Никаких зацепок. Ну зачем я потащилась к Татьяне? Хотела найти шкатулку – и неожиданно обнаружила ее дома. Катюша не станет расстраиваться из-за пропажи фишки. Конечно, она принадлежала ее деду, но талисманом моя подруга считает саму шкатулку, а та преспокойно стоит в шкафчике. Наверное, надо забыть про дурацкое происшествие.

И в ту же секунду меня охватил азарт. Ну уж нет!

Я узнала кое-что о человеке, который обманом проник в нашу квартиру. Его предположительно зовут Антон, и он ухитрился украсть из моей сумочки ключи, затем унес шкатулку. Я абсолютно уверена, что ее не было некоторое время в шкафчике. Очень хорошо помню, как вошла в спальню Катюши, увидела раскрытый шкаф, выдвинутый ящик, удивилась, расстроилась и начала осматривать полки. Коробка испарилась! А потом она появилась! Значит, Антон вернул ее. Зачем? По какой причине он уносил шкатулку? Хотел продать? Вещице цена три копейки, она дорога лишь Кате, для остальных это грубая рыночная поделка. Ладно, предположим, что она кому-то понадобилась, этот человек нанял Антона, тот и упер шкатулку. С какой стати тогда вернули украденное? Вора замучила совесть? Глупее и не придумаешь!

Я затормозила у светофора. Значит, грабитель приволок шкатулочку назад, вынув оттуда фишку. Она оказалась у коллекционера Николая Пряхина, а тот умер, пытаясь почистить новый экспонат своей коллекции. Может, все дело в фишке? Ну да, нужна была не шкатулка! Надо немедленно позвонить Ираклию Гогоношвили, он даст мне нужную справку.

– Гаварите, – сильно акая, откликнулся Ираклий. – Гаварите, кто пазванил и разбудил!

– Ты спишь? Это Лампа, извини, Ираклий, но дело очень спешное.

– Я еще не ложился, – перестав преувеличенно нажимать на «а», признался приятель. – В чем дело?

– Твой журнал писал когда-нибудь о коллекционерах фишек из казино?

– Подожди, – велел Ираклий, – навскидку не скажу. Так. Фишки, фишки… Вспомнил! Было такое. Очерк Ильи Кабанова посвящен тем, кто увлечен…

– Можешь позвонить Илье?

– Сейчас?

– Да! Попроси его побеседовать со мной.

– Не вопрос, – кашлянул Ираклий. – Запиши его телефон и через минут пять набирай.

У Кабанова оказался приятный баритон.

– Ираклий попросил меня ответить на ваши вопросы, задавайте.

– Сколько может стоит фишка, на которой выбита дата тысяча семьсот, последняя цифра плохо различима?

Кабанов пошуршал бумажками.

– Фишки – редкое хобби, в Москве мне известен всего один человек, который ими увлекается, Николай Пряхин. Думаю, он может заплатить за нее некую сумму.

– Сколько? – повторила я вопрос.

– Увы, в этом я не компетентен.

– Десять тысяч долларов дает?

Илья засмеялся.

– Лампа, многие люди ошибочно считают, что обладают большими ценностями. Допустим, ваша бабушка, умирая, вынула из-под подушки растрепанный томик и торжественно заявила: «На, внученька, это уникальное издание, чудом сохранившаяся книга, продай ее и купи себе квартиру». Вы мчитесь в букинистический магазин, предвкушая барыш, и тут начинаются разочарования. Книжонка оказывается не редкостью, таких много. К тому же она в плохом состоянии, отсутствует несколько страниц. Значит, особого интереса для библиофила она не представляет, ваша бабушка ошиблась. Да, есть картины, почтовые марки, фарфор, манускрипты, письма великих людей, за эти вещи можно выручить

не десятки, а сотни тысяч, миллионы. Но мода меняется. Допустим, в прошлом году полотна Айвазовского стоили запредельно, а нынче их цена упала ниже батареи. Двадцать лет тому назад на Филонова не было спроса, сегодня к его работам не подступиться. Что же касается не особо популярных вещиц типа… э… сигаретных пачек или пивных пробок, то они неинтересны широкому кругу людей, в музеях, сами понимаете, такое не выставляют, и здесь порядок цен совершенно иной. Ваша фишка может заинтересовать Пряхина, но во всей Москве только его одного, и он это понимает. Не следует рассчитывать на десятку, это нереальная цена. Думаю, больше тысячи баксов он не даст. Кстати, ваш «раритет», как я понял, не в лучшем состоянии?

– Ну да, – подтвердила я.

– Стоимость поцарапанной, покоробленной, в общем, слегка потерявшей вид вещи мгновенно удешевляет ее. Понимаю, обидно слышать такое, но фишка не принесет вам дохода.

– Спасибо, – поблагодарила я Илью.

– Пожалуйста, – вежливо ответил журналист, – извините, если я вас расстроил. Кстати, в Москве имеется клуб, где общаются коллекционеры, занимающиеся, простите, ерундой. Он называется «Хоббимания», расположен на Люсиновской улице. Съездите туда, тамошний директор Ваня Муркин даст вам полнейшую консультацию, он знает всех, кто увлекается коллекционированием, это не человек, а справочник. Если скажете, что вы от Кабанова, он встретит вас, как родную. Ехать туда надо после обеда, Ванька к трем приходит, он в клубе каждый день, без выходных и праздников.

Уже лежа в кровати, я еще раз мысленно провертела в голове ситуацию. Похоже, фишка не является сверхценностью, она не принесет никому богатства, так что не стоило устраивать ради нее масштабный спектакль. Но тем не менее вор рискнул. Может, все-таки его интересовала шкатулка? Ага, он взял ее, полюбовался и… вернул назад.

Внезапно мне стало жарко, и я села в кровати. Стоп! Грабитель явно не хотел, чтобы мы догадались о том, что в квартире шарили чужие руки. Вор филигранно вытащил у меня ключи, а потом оставил их лежать у двери. Значит, мерзавец знал: я рассеянна, найдя квартиру открытой, сначала испугаюсь, но потом увижу ключи и мигом сделаю вывод: вот балда, ушла, забыв запереть замок. Хорошо, тут нет никаких неясностей. Но скажите мне, каким образом вор вернул коробку? Он что, пришел к нам в гости и незаметно поставил ее в шкаф? Так ведь никто из посторонних не появлялся! Следовательно, у пакостника есть ключи. Он успел сделать оттиск! И в любой момент способен войти сюда! Ночью! Хозяева мирно спят в постельках, собак наших разбудить трудно, и они никогда не шумят, если в дверь не звонили.

Меня вымело из-под одеяла, на цыпочках я побежала в прихожую и задвинула щеколду. Так, необходимо поменять замок. Скажу домашним, что у меня украли сумочку, и вызову слесаря. А еще я не успокоюсь, пока не пойму, что за чертовщина происходила со шкатулкой и зачем потребовалось столько усилий, чтобы стащить грошовую фишку.

Вернувшись в комнату, я залезла под одеяло, свернулась клубочком и внезапно опять лишилась сна. Илья Кабанов мог ошибаться! Он всего лишь журналист, правда, работающий в издании, посвященном коллекционерам. Но все равно борзописец не является экспертом. Необходимо встретиться с Ваней Муркиным. Вдруг он скажет, что фишка – невероятно дорогая вещь?

Глава 23

В девять утра я вошла в темную приемную морга, откуда когда-то забирали гроб с телом Полины Брызгаловой, и стала озираться. В помещении было две двери, обе украшали таблички: «Вход строго воспрещен». Поколебавшись пару мгновений, я постучала в одну створку, распахнулось окошечко, показалось лицо молодого мужчины.

– Кто? – без особых церемоний спросил он.

– Евлампия Романова, – растерялась я.

Форточка с треском захлопнулась. Обескураженная приемом, я снова поскребла по деревяшке, вновь возникла та же морда.