Нежный враг
Шрифт:
– Видишь, что ты натворила.
Тем не менее леди Беллшем расправила плечи и направилась к двери, сделав знак девушкам следовать за ней.
Стратфорд стоял у камина, и на его лице застыло очень странное выражение… неловкости? Он был напряжен, словно готовился выполнить неприятную обязанность. Лилиан закрыла глаза. Судя по всему, он все-таки пришел требовать их отъезда. Ситуацию спасти не удастся.
Граф кашлянул – раз, другой…
– Прошу простить мое не совсем обычное приглашение, леди Беллшем, но до меня дошли слухи, что вы намерены нас покинуть
Лилиан открыла глаза: таким тоном из дома не выгоняют, – а тетя коротко кивнула.
– Да, милорд. Прошу у вас прощения за ужасное поведение моей племянницы… – Она особенно выделила голосом степень их родства, словно хотела отгородиться от нее таким образом. – Я очень сожалею. Сцена, которую она спровоцировала, была безобразной. Мы избавим вас от своего присутствия уже через несколько минут.
Лилиан ощутила на себе напряженный взгляд Стратфорда, вздрогнула и несмело подняла глаза, чтобы услышать:
– Нет.
Нет?
Тетя растерянно заморгала, не в силах понять, что происходит.
– Я бы не хотел, чтобы вы нас покидали, тем более что это мне следует принести мисс Клэрмонт свои извинения и поздравить ее с победой. – Он быстро пересек комнату – какая же у него элегантная походка! – остановился перед Лилиан и заглянул в глаза. Она сразу почувствовала легкий запах мускуса и мяты. – Я бездумно спровоцировал вас, за что приношу свои глубочайшие извинения. Прошу вас, не стоит уезжать из-за меня. Мне бы очень хотелось, чтобы вы остались. – На его губах появилась слабая улыбка. – Признаюсь честно: я умру от любопытства, если не узнаю, как вы обеспечили победу Эйвлину.
Лилиан в полном недоумении уставилась на графа, и смотрела так долго, что ее глаза стали суше глауберовой соли. С чего это вдруг он так подобрел? И зачем, если подозревает о ее намерениях, попросил остаться?
– Я… – Это все, что она сумела выдавить.
Граф воспользовался ее замешательством и улыбнулся, чем смутил еще сильнее, а потом обернулся к тете Элизе, которая смотрела на него так, словно у него вырос еще один нос.
– Значит, все улажено? Я очень рад. Могу я надеяться, что вы все и лорд Эйвлин, конечно, займете сегодня за ужином место рядом со мной во главе стола? Ваша племянница должна быть в центре внимания за свои выдающиеся успехи.
– Конечно, – потрясенно пробормотала тетя Элиза. Разве могла она оскорбить отказом лорда Стратфорда?
– Вот и хорошо. – Его взгляд скользнул по Лилиан, и она почувствовала сильный жар внутри. – Тогда увидимся вечером.
Граф кивнул и вышел из комнаты, а тетя устремила на Лилиан задумчивый взгляд.
– Похоже, мы остаемся.
Пенелопа, заулыбавшись, выбежала из комнаты и еще издалека своим звонким голосом весело приказала горничным распаковывать вещи.
Напряжение наконец отпустило, и Лилиан почувствовала такую слабость, что пришлось даже привалиться к стене. Стратфорд спас ее, дав еще один шанс найти ответы на мучившие ее вопросы, но облегчение быстро сменилось тревогой: зачем?
И как это будет выглядеть, если она обратит его
Джеффри сидел во главе внушительного обеденного стола шестнадцатого века, за которым многие поколения Уэнтуортов давали роскошные обеды и ужины. Несколько секций пришлось убрать, поскольку гостей было не больше сорока, хотя могло бы уместиться и все восемьдесят.
Мелодичный звон хрустальных бокалов и негромкое постукивание серебряных столовых приборов по тарелкам из тончайшего фарфора стали фоном оживленной застольной беседы.
Джеффри, едва прикоснувшись к супу из лобстера, положил ложку, поскольку знал, что будет подано еще несколько – не меньше семи – блюд. За годы, проведенные в армии, он привык довольствоваться малым: случались дни, когда и он, и его люди ели раз в день – иногда похлебку, иногда хлеб с сыром, – и были счастливы. Он всегда лишался аппетита, думая о солдатах, с которыми прошел огонь и воду и которые голодают уже в мирное время. Он бы очень хотел, чтобы за этим столом с ним сидели они, а не привилегированные бездельники, частью которых он теперь стал и от которых был так бесконечно далек.
Он задумчиво взглянул на Лилиан, сидевшую справа. За солдатским столом, который он нарисовал в воображении, ей нашлось бы место. Девушка была прелестна, даже с простой прической и в этом скромном сатиновом платье, пусть и отделанном золотым шитьем, без единого украшения. Тем самым она являла собой разительный контраст с бесполезной роскошью окружающего. За столом женщины, увешанные драгоценностями, словно яблоня плодами, явно старались перещеголять друг друга. Он вспомнил, как скованно она чувствовала себя перед ужином в окружении других гостей. Наблюдая за ней, Джеффри ощутил, что, как и он сам, девушка чувствовала бы себя комфортнее с простыми людьми, чем с этим высокопоставленным сбродом.
Она засмеялась над какой-то шуткой Эйвлина, и тело Джеффри моментально отреагировало на звук ее голоса. Таким образом она на него действовала с самой первой встречи в библиотеке. Ему казалось, что у него обнажены все нервы и даже кожа вибрирует энергией. Нечто подобное он всегда ощущал перед боем. Тогда он чувствовал себя более активным и живым, чем в любое другое время, готовым сразиться со всем миром.
Странно, но Лилиан единственная женщина, на которую он так реагировал. Вот бы ему такую невесту, только с обширными связями в обществе!
Графиня, сидевшая прямо напротив Лилиан, слева от Джеффри, отхлебнула вина. Ее едва не хватил удар, когда он объявил, что изменил места гостей за ужином. Слава богу, она сумела промолчать и лишь презрительно фыркнула, когда за столом было рассказано о сахаре в порохе, но судя по тому, с каким остервенением сжимала ножку бокала и какие взгляды бросала на Лилиан, Джеффри мог дать голову на отсечение, что молчание долго не продлится.
– Скажите-ка мне, мисс Клэрмонт, – с фальшивой любезностью обратилась она к Лилиан, – это ваш отец посоветовал вам получить столь… нетрадиционное образование?