Нежный взгляд волчицы. Замок без ключа

Сознание вернулось моментально, словно включили электрическую лампочку.

Сварог пошевелил руками-ногами — самую чуточку, не поднимая их от того упруго-мягкого, на котором он лежал в небольшой комнате со стенами и потолком приятно золотистого цвета. Никаких особых чувств не было — только радость от того, что все, похоже, кончилось благополучно. Осмотрелся, не поднимая головы.

Окружающее беспокойства пока что не внушало. Почти все свободное место в комнате занимали аппараты, полукругом обставившие некое светло-зеленого цвета ложе, на котором он, изволите ли видеть, возлежал, не привязанный и не прикованный. Высокие и низкие устройства, квадратные (экраны?) кубические ящики, овальные и круглые. Одни

мигали разноцветными огоньками, другие порой мелодично свиристели, и все в него чем-нибудь да нацелились: кто золотистыми овальными решетками на кольчатых шлангах, кто белыми и голубыми конусами, кто пучком серебристых неострых игл, кто решетчатыми шариками или полусферами… да чего там только не было! Глаза разбегались. Не было особенного желания подробно осматривать всю эту машинерию, главное, выглядела она довольно безобидно и больше всего напоминала оснащение больничной палаты — он как-то мельком видел некоторые из устройств при других обстоятельствах. Поднял глаза. Под потолком, прямо над головой, помещался солидный серебристый овал, не только мигавший разноцветными лампочками, но и светивший разноцветными зигзагами, изгибавшимися в основном плавно, неспешно — хотя некоторые дергались зубчатыми полосками.

Теперь самое время присмотреться к себе. Он лежал все в той же алой мантии хелльстадского короля, разве что расстегнутой на всю длину. Скосил глаза влево. Алая ткань выглядела новехонькой, как из мастерской, ни следа разреза, какой просто обязан был остаться после вошедшего в грудь до середины клинка немаленького меча. Чистенькая, целехонькая алая ткань, ни пятнышка грязи, ни выбившейся нитки (она всегда такой была, с тех пор, как Сварог ее стал носить не так уж редко).

Сдвинул шелковистую, приятно ласкавшую пальцы ткань к боку. Ага! Вот на синем камзоле именно такой разрез и имелся, прямо против сердца, окруженный темной полоской подсохшей крови. Расстегнул вычурные позолоченные пуговицы, распахнул камзол. На светло-синей рубахе с черным затейливым узором точно такой же разрез — и здесь уже не полосочка заскорузлой ткани, а большое пятно размером с ладонь. Теперь рубаху…

Нельзя сказать, что увиденное его ошеломило, но все же удивило изрядно. Там, куда вошел меч, который непременно должен был его убить, — соответствующий по размерам шрам. Но выглядит он так, словно был когда-то качественно заштопан, а потом хорошо лечен — и не в полевом лазарете‚ а в лечебном заведении гораздо выше рангом. Он хорошо разбирался в ранах и в том, как их лечат, но… Шраму на вид было не менее трех месяцев, а то и побольше — давным-давно сняли швы, все прекрасно заросло. Положил два пальца правой руки на шрам — и ощутил чуточку учащенное биение сердца: все правильно, удар был нанесен точнехонько в сердце, куда Дали и метила, сама сказала тогда на мосту. В обычных условиях человек (и лар тоже) умер бы от такой раны за пару минут.

Вывод напрашивается один: кто-то без его приказа держал над ним какой-то летательный аппарат. Сварог даже догадывался, кто — есть у него любители для пользы дела самовольничать. Возможно даже, аппарат был оснащен системами неотложной помощи. Спикировали, проделали нужные процедуры, чтобы растянуть клиническую смерть без роковых последствий для мозга (он немного был знаком со здешней военной медициной по долгу службы), увезли в госпиталь… Врачи Империи справляются со многими ранениями, на земле оказавшимися бы смертельными. Вот они и постарались.

Вот только кое-что в эту версию не укладывается… Почему его после операции (которая, несомненно, была) не переодели в лазаретное, только сапоги сняли, да так и оставили лежать в прежней одежде, испачканной к тому же кровью, кроме мантии? И почему мантия целехонька? Самовосстанавливается она, что ли, после любого повреждения? Сварог о ней, собственно говоря, не знал ничегошеньки — как и следовало ожидать, в Вентордеране не нашлось писаного руководства по обращению с мантией — кто составляет такие руководства для собственной одежды? Есть, правда, руководства по этикету, но они наставляют лишь, когда и в каких случаях следует носить одежду определенного цвета — но у Фаларена и их не имелось, зачем бы ему? Иные свойства мантии — вроде умения летать с ее помощью — Сварог открывал чисто случайно. И знал, быть может, далеко не обо всех. Как, не исключено, и о некоторых свойствах митры…

Разлеживаться не стоило, следовало поскорее отыскать кого-то, кто может внести некоторую ясность. Он пошевелил руками и ногами, поднял руки, опустил, согнул ноги в коленях. Тело послушно подчинялось. Недолго думая, сел на ложе — невысокое, так что ноги коснулись пола в светло-золотистую, в тон потолку, клетку. Встал. Голова не кружилась, он прочно стоял на ногах, равновесие держал прекрасно. Прислушался к внутренним ощущениям — походило на то, что с ним все в порядке, хоть сейчас вскакивай на коня и скачи за оленем с гончими.

Еще раз присмотрелся к стоявшей полукругом аппаратуре. Конечно, совершенно в ней не разбирался, но она, очень похоже, работала в прежнем режиме. В мигании огоньков и кружении линий ничего не изменилось. Правда, вовсе не обязательно, если подается некий сигнал вовне, он дублировался и в больничной палате…

Похоже, его догадка насчет сигнала оказалась верной: широкая дверь в противоположной стене распахнулась без всякой поспешности, в палату степенно, не толкаясь и не мешая друг другу, вошли шестеро в зеленых халатах — и у каждого слева на груди над классической «пьяной змеей» красовалась эмблема, несколько разных.

Остановились рядком, немного не дойдя до изножья постели, уставились на Сварога во все глаза. Люди все были солидные, в возрасте, несомненно, видывали всякие виды — но у всех в глазах горело неприкрытое любопытство. Сварога это чуточку удивило — ну да, серьезная, конечно же, рана, тяжелый случай, но уж они-то, зубры медицины, наверняка видели и поинтереснее…

Он узнал только двоих с эмблемами восьмого департамента — профессор Ремер, директор «Лазурной бухты» (значит, Сварог здесь и пребывает, надо полагать?), и профессор Борантер, глава медицинской службы восьмого департамента. Все остальные незнакомы, но по эмблемам определить нетрудно: из Кабинета императрицы, из Техниона, из Спецслужбы Канцлера. Интереснее всех был шестой: эмблема представляет собой общегвардейский шеврон, а из-под достигавшего колен халата вместо штатских портков видны синие форменные брюки с генеральским лампасом: узкая красная полоска меж двух золотых. Ага, и армию привлекли — ну, часто случается… И у каждого эмблему окружает символ профессорского знания: двойной золотой круг, меж линиями цветки василька, одна из эмблем имперской медицины (что интересно, таларской и сильванской тоже). Так. Можно сказать, только высший командный состав удостоил посещением…

Молчание становилось не то чтобы неловким, но как-то совершенно ненужным, и Сварог заговорил первым. Легонько поклонился:

— Добрый день, господа мои… или еще утро или уже вечер?

В ответ — дружное молчание. У Сварога осталось впечатление: они попросту не знают, что сказать, старательно подыскивают слова. В таких случаях всегда находится кто-то сообразительный…

Таким оказался профессор из Техниона. Спросил с некоторым волнением:

— Как вы себя чувствуете, лорд Сварог?

— Прекрасно, — сказал Сварог чистую правду. — Надо полагать, вашими трудами, господа? Благодарю…

Они смотрели на Сварога как-то странно. И легонько покосились в сторону профессора из Кабинета императрицы — согласно неписаным правилам считавшегося здесь главным. В точности так обстоит во всех конторах: когда собираются люди одного звания, старшим негласно считается тот, чье учреждение выше на иерархической лестнице.

— Боюсь, благодарностей мы не заслуживаем… — сказал тот с дипломатической бесстрастностью. — Нашей заслуги в том нет… — он посмотрел вправо-влево, на остальных. — Ну что же, господа… Коли уж лорд Сварог чувствует себя прекрасно, да и аппаратура это подтверждает, нет нужды в каком бы то ни было консилиуме. Я просто не представляю, в чем консилиум при данных условиях мог бы заключаться… Полагаю, завершить можно тем, что кто-то из нас расскажет лорду Сварогу все, что его интересует. У лорда Сварога, конечно же, будут вопросы, как у любого на его месте… Лорд Сварог, вы не имеете ничего против, если эту миссию возьмет на себя профессор Ремер? Он как-никак хозяин здесь, да вы и знакомы…