Незнакомая Шанель. «В постели с врагом»
Шрифт:
Как реагировала Шанель на столь дорогие подарки, как изумруд размером с кулак?
Вот это и было для нее самым... неприятным! Создавалось впечатление, что Вендор ее просто покупает. Хозяин жизни... Вспомните, как мучилась Коко еще в Руайо, не желая становиться содержанкой Бальсана, как потом билась за финансовую самостоятельность, как зарабатывала и возвращала деньги Бою Кейпелу, только чтобы не зависеть от денег мужчины! А как быть с Вендором? Отказываться от букетов из его оранжерей глупо, не принимать изумруды тоже, будешь выглядеть просто деревенщиной.
Шанель нашла выход, видимо, потрясший Вендора основательно, – она стала делать ему в ответ столь же ценные подарки! Мися возмущалась:
– Ты сошла с ума, подарить запонки ценой с половину машины?!
Таких женщин у герцога еще не было, запахло уже не любовной интрижкой (а Вендор еще не был разведен с Вайолет, хотя давно жил отдельно и о супруге просто не вспоминал), а серьезным романом, то есть сенсацией. У газетчиков нюх на такие дела, страницы разных изданий запестрели предположениями о возможной свадьбе герцога с королевой парижской моды, тем более Вендор затеял развод со своей второй женой.
Мог ли герцог Вестминстерский позволить себе столь откровенный мезальянс, если такого не допустил куда более простой Артур Кейпел? Вот этот мог! Богатство герцога Вестминстерского и степень его независимости были таковыми, что он мог наплевать на родословную и жениться на понравившейся ему женщине, даже при том, что никто не ведал о ее происхождении. А если вспомнить, что Шанель сама по себе уже была достаточно известна в Европе, тем более.
Кейпелу нельзя жениться на Шанель, потому что это потянуло бы его вниз, герцогу Вестминстерскому такое не грозило, поколебать его положение невозможно. Женился бы он? Вполне возможно, если бы... Но до этого мы еще дойдем.
Сначала Коко все же стала любовницей Вендора, причем сделала это вполне сознательно. Нет, сам Бенни ей очень нравился, напомню, что он был высок, спортивен, симпатичен и вовсе не зануда и не сноб. Шанель вошла в совсем иную жизнь, где малейшее желание выполнялось срочно и беспрекословно, едва стоило его произнести. Неизвестно, что уж там думали вышколенные слуги роскошного огромного Итона, но внешне они ничем свое презрение к мадемуазель Шанель не выдавали.
Возможно, умная Коко уловила что-то во взглядах или сама себе придумала это легкое презрение, но она нашла способ поставить на место прислугу Итона – стала разговаривать с ними только по-французски, мотивируя это тем, что недостаточно хорошо владеет английским. Интересно, а как она говорила с гостями Итон-Холла, едва ли им приходилось ради любовницы Вендора переходить на французский? Как бы то ни было, показать свое место удалось, помог и сам Вендор, он распорядился во всем подчиняться мадемуазель, когда та в Итоне. Правда, саму Коко попросил не менять установленные давным-давно порядки, если это не касалось ее лично и не вредило Итону.
Коко в качестве хозяйки Итон-Холла на приеме, где присутствуют сливки английского общества... Разве могло такое привидеться ей даже в самых смелых мечтах или снах? Да воспитанница Обазина и знать не знала о таком месте, как Итон, для нее верхом достижений был Париж. Но теперь Париж покорен, неужели пришло время покорения и высшего света? Тогда в качестве кого?
Думаю, как бы ни делала Шанель независимый вид, не понимать свое собственное место и положение в обществе она не могла. Можно сколько угодно купаться в роскоши, сколько угодно вращаться в высшем обществе, сколько угодно диктовать моду и вкусовые пристрастия, но забыть о своем прошлом нельзя. Стоит пройти под руку с Вендором к алтарю, и газетчиков не остановит уже ничто, вмиг раскопают и Руайо, и Мулен, и Обазин. Возможно, Вендору будет на это наплевать, но что произойдет, если раскопают ее родственников-Шанелей? Боялась ли Коко их? Возможно, ведь у нее была тьма-тьмущая теток и дядей, которым когда-то дети Альберта Шанеля и Жанны Деволь были обузой и которые теперь запросто могли напомнить о себе. Всю жизнь прятаться и скрывать правду о выступлениях в кафешантане Мулена и жизни в Руайо? Скрывать, что у нее есть братья, живущие за ее счет, отец, разъезжающий по ярмаркам Оверни и торгующий мелочью, что свое прозвище Коко она получила за фривольные куплеты, распеваемые хриплым голоском?
Это в обществе Миси, Жана Кокто, Дягилева и его подопечных она могла вообще не говорить о своей родословной и своем прошлом, там не интересовались, а спрятаться от пристального внимания, если придется стать герцогиней Вестминстерской, не удастся. Боялась ли этого Шанель? Даже если никогда об этом не говорила, наверняка боялась, не могла не бояться.
У Коко были примеры удачных замужеств, ее собственная тетушка Адриенна, рядом с которой столько пережито и пройдено, много лет уже жила гражданским браком с бароном Нексоном, попросту дожидаясь кончины его отца, чтобы обвенчаться; одна из участниц веселья в Руайо Марта Давелли, та самая, что познакомила ее с Дмитрием, стала супругой сахарозаводчика Константина Сэя, Габриэль Дорзиа вышла замуж за графа де Зогеб...
Были и другие примеры. Эмильенна д’Алансон, в которую бывали влюблены многие от Бальсана до бельгийского короля, тоже бывала в Англии вместе с этим королем под видом графини де Сонжон...
Так что делать самой Шанель? Неизвестно, делал ли ей действительно предложение герцог Вестминстерский, возможно, разговор об этом шел, по крайней мере, первые годы, когда они стали неразлучны, но в ее коллекции драгоценностей, полученных от герцога, обручального кольца, которое надевают при помолвке, не имелось. Вот восемь метров отборного жемчуга были, а такого кольца нет.
Нашлись другие сложности.
Шанель окунулась в ту жизнь, которой жил герцог, она разъезжала с ним по поместьям, путешествовала на обеих его яхтах, благо не боялась качки (у герцога помимо роскошного «Летучего облака» была еще махина «Катти Сарк» – бывший эсминец, переделанный под нужды светского морского волка), охотилась в его французских, швейцарских, немецких, далматских и других угодьях, ловила рыбу в его шотландских поместьях, отдыхала на вилле на Ривьере, устраивала приемы в Итон-Холле... Бывшая приютская воспитанница, Коко жила жизнью светского богача. Но наверняка ее ни на миг не оставляла мысль о том, чем все закончится.
При всей его демократичности Вендор не желал знаться с ее приятелями, ни с кем, кроме Веры, которая и сама принадлежала скорее к его обществу, чем к обществу Шанель и Миси, он практически не был знаком, а если и случалось пересечься, то не продлевал знакомства. Судя по всему, для герцога Вестминстерского все же Коко была отдельно от богемы Парижа. Презирал? Нет, возможно ничуть, просто не задумывался, что таковая существует или может представлять для него какую-то ценность. Вендор мог весьма по-дружески разговаривать со своим дворецким или слугой, почти приятельски общаться с егерями, он обеспечил работой своих однокашников, поручив одному заведовать охотничьими хозяйствами, другому отвечать за поместья, третьему за рыбалку, четвертому за яхты и так далее... Но это все была демократия по отношению к слугам. Слугам, что бы там ни говорилось! Даже вчерашние школьные друзья стояли на ступеньку ниже, если обслуживали герцога Вестминстерского, и его вины в этом никакой, нельзя все время быть на одном уровне с теми, кто тебе служит или на тебя работает. Можно возразить, мол, а как же Вера с Коко? Шанель не опускалась по социальной лестнице до Веры, напротив, поднималась к ней, а потому служба была больше похожа на оплачиваемую дружбу.
Вендор понимал, что Шанель нельзя лишать ее работы, да и она вовсе не была готова бросить все ради того, чтобы стать герцогиней. Или могла? Пожалуй, сама Коко не сумела бы ответить на этот вопрос. Вспоминая это время, Шанель говорила, что герцог был не свободен (он действительно долго и нудно разводился со второй супругой) и она сама тоже. Она-то почему? Коко имела в виду свою фирму. Перестать делать моду означало поставить себя в полную зависимость от Вендора. Конечно, у герцога Вестминстерского столько денег, что он и не заметил бы появления на шее столь непритязательной обузы, Коко могла спокойно сесть, свесив ножки.