Незнакомая Шанель. «В постели с врагом»
Шрифт:
В это время у Жюля была весьма примечательная любовница – актриса Мари Манье, подходившая к мужчинам с определенной меркой. Еще в детстве она завела копилочку и откладывала туда монетки, чтобы... купить себе мужчину, когда вырастет. Не купила, пристрастилась к рулетке и все деньги, сэкономленные на конфетах, спустила на зеленом сукне, хотя мужчин у нее хватало и без этих средств.
Времена Коммуны закончились, во избежание грядущих неприятностей Жюль Ириб поспешил унести ноги к родственникам в деревню в Испании. Там встретил юную красавицу Марию Терезу Санчес де ла Кампа, родившую ему детей. Родителям на месте не сиделось, а потому Поля Ириба (третьего ребенка в семье) отдали в монастырскую школу. Жюль Ириб не торопился оформить свои отношения с его матерью, потому официально Поль был безотцовщиной. Вам это ничего не напоминает? Отец, которому не сидится на месте, мать, вынужденная мотаться следом, незаконнорожденные дети, монастырская школа...
Но, в отличие от Шанель, Поль отца знал, хотя и был на него в обиде, и знал, где будет добиваться успеха. Они с Коко одногодки, но когда та еще сидела в Обазине, Ириб уже приехал покорять Париж. Он умудрился принять участие во Всемирной выставке 1900 года в Париже и, будучи самым молодым архитектором, удостоился похвалы принца Уэльского, будущего Эдуарда VII, за макет театрального здания. Не простивший отца юный талант даже не сообщил родителю о своем успехе.
Но больше на архитектурном поприще Поль Ириб блистать не спешил, его, как и отца, влекла газетная деятельность. Он основал газету «Свидетель», где размещал свои карикатуры и где сотрудничал Жан Кокто под псевдонимом Джим.
В 1909 году царивший тогда в моде Парижа Поль Пуаре заказал талантливому художнику рисунки своих нарядов для рекламного альбома. Альбом издавался практически вручную, во всяком случае, рисунки раскрашивались именно так. Пусть делалось это по трафарету, но все же разрисовать 2500 экземпляров – работа немалая. Альбом «Платья Поля Пуаре глазами Поля Ириба». Это были рисунки тысяча второй ночи, султанши из Шехерезады, столь модной после спектакля, привезенного в Париж Дягилевым. Интересно, что рисунки не целиком в цвете, цветные только платья (или намеки на них) на дамах, остальное только черной линией. Это позволило выделить сами фасоны.
Дамы на рисунках далеко не всегда одеты полностью, часто они полуобнажены. Часть альбомов, выпущенную на отличной бумаге и раскрашенную уже не по трафарету, а особо тщательно, отправили в подарок элите светского общества, в том числе нескольким королевам. Большинство промолчало, сделав вид, что ничего не получали, а из Лондона альбом вернули с просьбой такого больше не присылать.
Поль Пуаре был доволен, ведь хороший скандал всегда реклама. Кроме того, Поль Ириб создал для Пуаре его фирменный знак – розу, принесшую кутюрье немало дивидендов. Разве могла с таким мэтром соперничать какая-то там швея из Мулена? Поль Пуаре на свою беду не воспринял Шанель всерьез.
А Поль Ириб рядом с неугомонным Жаном Кокто, перевоспитать которого его мать уже просто отчаялась, чувствовал себя уже совсем парижанином. Правда, было время, когда Ириба с приятелями практически не пускали на порог приличных домов. Нет, они не оскорбили нравственность хозяев и не совершили преступления. Просто Жан Кокто основал нечто вроде Лиги защиты изящного вкуса, в которую вступил и его друг Ириб. Если бы члены Лиги просто порицали мещанский вкус либо разъясняли преимущество хорошего, их бы терпели. Но каждый был обязан просто... уничтожить безделушки, оскорбляющие его художественный вкус! Долго такая вакханалия продолжаться не могла, парижским мещанам их безделушки дороги как память, потому приятелей просто перестали приглашать в гости. Пришлось Лигу распустить...
Ириб одним из первых понял не только важность рекламы, но и то, что на ней можно заработать немало денег. Первым его плакатом на этом поприще была реклама аперитива Дюбонне. А вот слоган следующего нам хорошо знаком, его используют сейчас, «забыв», что автор Поль Ириб: он утверждал, что «пятновыводитель Кола выведет пятна даже у леопарда!».
Поль был в Париже уже весьма популярен, когда Шанель еще только делала свои первые шаги под руководством Боя Кейпела. Она с удовольствием хохотала вместе с Кейпелом над карикатурами Ириба, с интересом следила за его публикациями, но не больше. Поль Ириб для Шанель не существовал, у нее был Бой. Как и Шанель для Ириба.
Незадолго до Первой мировой войны он женился на Жанне Дирис, весьма успешной актрисе. Супружеская пара получилась весьма странная, потому что Поль беззастенчиво использовал Жанну в своих целях, когда не хватало денег (а их Ирибу не хватало всегда), Жанна позировала фотографам, иногда и обнаженной. На одной из фотографий, рекламировавших автомобиль, Жанна в шляпке, изготовленной в мастерской на рю Камбон... Да-да, той самой, где заправляла Коко. Но это вовсе не означало дружбы между женщинами и даже близкого знакомства, они еще вращались в разных кругах.
Поль занимался оформлением интерьеров для богачей и даже созданием мебели в стиле барокко. Дела шли сначала неплохо, но капризная парижская богема быстро изменила стилю Ириба, и магазинчик, в котором он продавал свои изделия и мебель, быстро пошел ко дну. Вместе с коммерцией туда же отправился и брак. Но Поль долго не тосковал, он нашел Жанне замену в лице знаменитой писательницы Колетт.
Но грянула Первая мировая война
Ириб входил в компанию Миси еще во время Первой мировой войны, он участвовал в ее «санитарном поезде». Когда началась война, мало кто из золотой молодежи Парижа воспринял все всерьез, но уж очень хотелось сделать что-нибудь этакое...
Придумала Мися, решившая организовать доставку медицинской помощи на передовую. Чтобы было на чем, она убедила магазины готового платья одолжить на некоторое время машины, все равно ведь доставлять нечего, посадила за руль своих приятелей – Жана Кокто, Ириба, еще несколько таких же беспокойных и своего Серта, разодев тех в пух и прах (костюм медбрата для Жана Кокто создал лично Поль Пуаре). Было весело и забавно, словно это новый аттракцион. Впереди разудалой колонны из 14 машин ехал «Мерседес» самой Миси.
Веселье закончилось, как только увидели первых раненых и убитых. Едва ли можно смеяться, обнаружив, что взрывом людей разметало по частям и предстоит оказывать помощь тем, у кого оторвало не просто руку или ногу, но и вытек глаз или вывалились внутренности из живота. С Мисей, которая вообще-то славилась железными нервами, случился истерический припадок. Война оказалась не спектаклем, а страшной реальностью. Кстати, во время Второй мировой войны Мися сидела в своем гнездышке тихо-тихо и в воспоминаниях ничегошеньки не написала о переживаниях тех лет. Возможно, еще и потому, что была польской еврейкой в Париже, где шли антисионистские чистки.