Незнакомцы на мосту
Шрифт:
Судья решил, что изъятые документы: фальшивые свидетельства о рождении, банковские книжки и другие бумаги — являются «средствами», которые Абель использовал для того, чтобы продолжать нелегально находиться в стране.
Это решение было, по крайней мере, простым и ясным, хотя мы и считали его неправильным с точки зрения существующих законов. Однако еще за неделю до этого я пришел к заключению — и именно так информировал Абеля, — что скорее всего с нашей интерпретацией того или иного правового вопроса согласится апелляционный суд, а не суд первой инстанции.
Суббота, 12
Часа в четыре я приехал к Абелю и рассказал ему о складывающейся ситуации. Я сообщил ему о нашем меморандуме, с которым так быстро расправился судья Байерс, а также о присяжном-женщине, которого мы попросили отвести.
Мы и ранее информировали Рудольфа о всех шагах, которые собираемся предпринять. Он ценил это и, как и следовало ожидать, очень интересовался новыми обстоятельствами, выявлявшимися в ходе рассмотрения дела. Потом я спросил, не нуждается ли он в чем-нибудь, и он ответил, что смирился со своим настоящим положением, но временами ему хочется съесть хороший бифштекс. Я напомнил ему сирийскую поговорку, в которой говорится: «Я был опечален тем, что у меня не было башмаков, но потом встретил человека, у которого не было и ног».
Придя домой вечером, я прочитал письмо очень известного лондонского стряпчего, сэра Эдвина Герберта, речь в котором шла о моем назначении защитником Абеля. Еще раньше я отправил ему конфиденциальное письмо с просьбой проконсультировать меня относительно того, как подобное дело рассматривалось бы в Англии, у которой заимствовано наше общее право.
Сэр Эдвин ответил мне, что в Англии в мирное время агент-иностранец не может быть приговорен к смертной казни за шпионаж. До 1868 года шпионаж в Великобритании даже не считался преступлением. Он также информировал меня о том, что английские суды обычно выносят менее суровые приговоры иностранцам, обвиняемым в шпионаже в пользу своей страны, чем британским подданным, обвиняемым в измене родине.
Понедельник, 14 октября
Рано начавшийся день принес с собой чувство какой-то неудовлетворенности и незавершенности. У нас было так мало времени на подготовку! Подготовку к трудному испытанию — будь то судебный процесс, бега, соревнование по боксу, выступление в театре на Бродвее или смерть — ничем заменить нельзя. Полагаясь на свой опыт и несколько бравируя, можно сделать вид, что вы готовы. И все же, если вы не обрекали себя на изнурительный труд, готовясь к серьезному испытанию, вы понимаете, что в действительности-то не готовы к нему.
ФЕДЕРАЛЬНЫЙ СУД ВОСТОЧНОГО ОКРУГА НЬЮ-ЙОРКА
Соединенные Штаты Америки против Рудольфа Ивановича Абеля, он же Марк, он же Мартин Коллинз, он же Эмиль Р. Голдфус, и так далее
Уголовное дело № 45094
ПРОЦЕСС
Здание Федерального суда Восточного округа Нью-Йорка, Бруклин, Нью-Йорк
Понедельник, 14 октября 1957 года
Председательствующий: Мортимер У. Байерс, федеральный окружной судья
Стороны:
Обвинение: Уильям Ф. Томпкинс, помощник генерального прокурора, Вашингтон (Корнелиус У. Уикерсхэм мл. — федеральный прокурор Восточного округа Нью-Йорка; Кевин Т. Мароней, Энтони Р. Палермо, Джеймс Т. Фезерстоун
Защита: прокуроры министерства юстиции).
Джеймс Б. Донован, Бруклин, Нью-Йорк
(помощники: Арнольд Г. Фреймен, Нью-Йорк;
В течение четырех месяцев министерство юстиции тщательно готовилось к суду над Абелем. Это дело для министерства сейчас было наиболее важным. Каждый потенциальный свидетель много раз опрашивался, допрашивался и подвергался перекрестному допросу следователями, выявлявшими сильные и слабые места в том, что он может показать. Эксперты анализировали каждый документ. Была досконально продумана тактика, которой следовало бы придерживаться на суде. Составлялись соответствующие планы и заменялись лучшими. Как по существу дела, так и по процедурным вопросам готовились юридические меморандумы.
С процессуальной точки зрения мы могли оперировать теми же материалами, что и обвинение. Защиты как таковой быть не могло. Абель не мог давать показаний и быть подвергнут перекрестному допросу, а характер предъявленных ему обвинений лишал нас возможности вызывать свидетелей в помощь защите или предъявлять какие-нибудь документы. В то же время наши ходатайства о предъявлении документов судья Байерс либо полностью отклонял, либо разрешал предъявлять только в самом минимальном количестве. Проведенное нами самими расследование фактов в силу объективных обстоятельств было схематичным. Для тщательного подбора материалов по некоторым правовым вопросам, какой должна была бы провести любая уважающая себя адвокатская фирма, у нас просто не было времени.
Пока же, размышлял я, у нас в резерве есть в качестве основания для обжалования наши возражения по процедуре обыска и ареста. И это вовсе не было какой-то пустой формальностью. Это был вопрос, который озадачит любого специалиста в области конституционного права. Мы должны были сделать все от нас зависящее. Я предвкушал добрую схватку
Когда я подошел к залу на третьем этаже, в котором обычно происходили судебные заседания под председательством судьи Байерса, у дверей толпились зрители, оставшиеся без мест.
У дверей зала заседаний и внутри его находилось значительное количество судебных исполнителей, наблюдавших за публикой. На лацканах их пиджаков были прикреплены значки, указывающие, что они являются вооруженными государственными служащими. Где-то в зале среди публики сидела группа сотрудников ФБР.
В зале чувствовалось напряжение. Вообще-то напряжение является принадлежностью каждого судебного процесса. Адвокат поневоле привыкает к нему, со временем приобретает навык контролировать его и заставлять работать на себя. Однако напряжение никогда не бывает одинаковым. Оно различно в восприятии двух людей и неодинаково при разборе различных дел. Напряжение существует и во время войны, и между раундами бокса, и в зале заседаний правления какой-нибудь фирмы, когда ее директора, собравшись вокруг стола, составляют план кампании с целью задушить конкурента. Было ясно, что напряжение во время суда над Абелем будет совсем иного рода, присущее именно этому случаю.
В зал ввели чисто выбритого и бодрого Абеля, похожего в своем костюме на банкира. Его провели на отведенное ему место — позади нас, за столом защиты. Потом появились присяжные. После этого, когда все было готово к спектаклю, вошел седой ветеран, судья Байерс. После зычного окрика секретаря суда все встали, и судья тихо проскользнул на свой обитый кожей трон с высокой спинкой. Двадцать восемь лет назад президент Гувер назначил Мортимера Байерса на пост федерального судьи, и этой службе он посвятил всю свою жизнь.