Незнакомцы в поезде
Шрифт:
— Ч-черт, что на тебя нашло? — зарычал он на Бруно. — Ты бы сбросил меня, да?
— Нет! — закричал Бруно громче Сэмми.
Внезапно ему стало трудно дышать, как это бывало с ним по утрам. Он положил на лицо свои напрягшиеся, потные ладони, потом опустил руки. Он уже совершил одно убийство, Зачем ему еще одно? Но Сэмми мгновения назад ведь извивался на металлической ограде, еще немного — и он свалился бы, и Бруно хотел его столкнуть. Он услышал, как Сэмми делает себе виски со льдом. Бруно споткнулся о порог французского окна из дома на террасу.
— И не возвращайся! — крикнул ему вдогонку Сэмми.
Голос Сэмми дрожал, в нем Бруно услышал столько страсти, что его пронизало страхом.
— Чарли, что ты сделал Сэмми? — спросила мать, следуя за ним.
— Ах, что я сделал Сэмми!
Бруно выставил руки в сторону ее расплывавшейся фигуры и тяжело опустился на софу.
— Чарли, вернись и извинись.
Расплывшийся белый силуэт ее вечернего платья приблизился, загорелая рука протянулась к нему.
— Ты спишь с этим малым? — спросил он и повторил с ударением: — Ты спишь с этим малым?
Он знал, что ему нужно упасть на софу. И все уйдет. Он так и сделал, даже не почувствовав прикосновения ее руки.
Восемнадцатая глава
За месяц после возвращения Нью-Йорк обеспокоенность Гая, его неудовлетворенность собой, неудовлетворенность своей работой, неудовлетворенность Энн постепенно сфокусировались на Бруно. Это Бруно сделал так, что ему теперь противно стало смотреть на фотографии «Пальмиры», Бруно был действительной причиной беспокойства Гая по поводу отсутствия заказов с момента прибытия из Палм-Бича. Это из-за Бруно он завязал накануне вечером бессмысленное препирательство с Энн по поводу того, что он снял не такой офис, не купил новую мебель и ковер в этот офис. Это Бруно вынудил его сказать Энн, что он не считает себя удавшимся архитектором и что «Пальмира» еще ничего не значит. Это всё Бруно виноват в том, что Энн тогда развернулась и вышла, а он стоял и слушал до тех пор, пока не хлопнула дверь лифта, и тогда он бросился за ней, пробежал восемь пролетов и стал просить ее простить его.
Кто знает, может, это Бруно удерживает его от того, чтобы он принялся за новую работу. Строительство «Пальмиры» происходило на душевном подъеме. Но он так долго таил в себе тот факт, что он знает о преступлении Бруно, что у него произошло разрушение духа. И он ощущал это в себе. Сознательно он настроился на то, чтобы полиция поймала Бруно. Но недели шли, а никаких сдвигов не произошло, и он стал изводить себя мыслью, что должен действовать сам. Но его останавливали внутренняя неготовность обвинить человека в убийстве и вялые сомнения в виновности Бруно. Мысль о том, что Бруно совершил преступление, временами так поражала его, казалась столь фантастичной, что вся его предыдущая убежденность рассеивалась. Временами он сомневался и в том, что Бруно прислал ему письменное признание в совершении убийства. И всё-таки ему пришлось признаться себе, что он был уверен: это сделал Бруно. Прошедшие недели, в течение которых полиция не напала на след, похоже, подтверждали такой вывод. Верно говорил Бруно: как могли они выйти на человека, у которого не было мотивации? Сентябрьское письмо Гая заставило Бруно замолчать на всю осень, но перед отъездом из Флориды Гай получил краткое и спокойное письмо от Бруно, в котором тот сообщал, что в декабре вернется в Нью-Йорк и надеется поговорить с Гаем. Гай был полон решимости не иметь никаких связей с Бруно.
Но его не покидало нервное напряжение по поводу всего, даже самых незначительных вещей, но прежде всего по поводу работы. Энн советовала ему успокоиться, напоминала ему, что он уже показал
Однажды утром — это была середина декабря — зазвонил телефон. В этот момент Гай лениво рассматривал свои чертежи и рисунки дома в штате Коннектикут.
— Привет, Гай. Это Чарли.
Гай и без того сразу узнал голос, и все его мускулы напряглись, готовые к борьбе. Но Майерз сидел в этой же комнате и ему было всё слышно.
— Как вы поживаете? — спросил Бруно с теплой улыбкой. — С Рождеством.
Гай тихо положил трубку и взглянул на Майерза, архитектора, с которым они делили в качестве офиса одну большую комнату. Тот по-прежнему стоял, склонившись над чертежной доской. Под краем зеленой портьеры были видны голуби, клевавшие зерно, которое Гай и Майерз только что насыпали им на подоконник.
Телефон зазвонил снова.
— Я хотел бы увидеть вас, Гай, — сказал Бруно.
Гай встал.
— Извините, мне не до встреч с вами.
— В чем дело? — Бруно деланно хохотнул. — Вы нервничаете, Гай?
— Просто мне не до встреч с вами.
— О'кей, — произнес Бруно оскорбленным тоном, с хрипотцой.
Гай подождал, решив первым не отступать, и дождался, пока Бруно повесил трубку.
У Гая пересохло в горле и он подошел к фонтанчику для питья в углу комнаты. За фонтанчиком солнечный луч четко по диагонали перечерчивал большую фотографию с воздуха комплекса «Пальмиры» из четырех сооружений. Гай отвернулся от фотографии. Его просили выступить на его бывших архитектурных курсах в Чикаго, Энн ему наверняка напомнит. От него ждали статью для ведущего журнала по архитектуре. Поскольку заказов не было, «Пальмира» стала для него публичным заявлением, что его будут бойкотировать. А почему нет? Разве он не обязан «Пальмирой» Бруно? Или, во всяком случае, какому-то убийце?
Несколько дней спустя снежным вечером они с Энн спускались по каменным ступенькам дома на 55-ой улице, где жил Гай, когда он увидел высокого человека без головного убора, стоявшего на тротуаре и смотревшего в их сторону. Плечи Гая тревожно дернулись, а рука непроизвольно покрепче обхватила Энн.
— Привет, — сказал Бруно, лицо которого было неразличимо в темноте, мягким и меланхоличным голосом.
— Привет, — ответил Гай, словно незнакомцу, и пошел с Энн дальше.
— Гай!
Гай и Энн разом обернулись. Бруно направлялся к ним, держа руки в карманах верхней одежды.
— В чем дело? — спросил Гай.
— Просто хотел поздороваться и спросить, как вы поживаете, — ответил с удивленной и обиженной улыбкой Бруно, не сводя глаз с Энн.
— Отлично, — спокойно сообщил Гай, отвернулся от Бруно и увлек Энн за собой.
— Кто это? — шепотом спросила Энн.
Гая подмывало оглянуться. Он знал, что Бруно будет стоять там, где его оставили, знал, что будет смотреть им вслед, а может, и плакать.
— Это один парень, который приходил искать работу на прошлой неделе.
— Ты можешь сделать для него что-нибудь?
— Нет, он алкоголик.
Гай намеренно завел разговор об их доме. Он знал, что это единственная темя, на которую он может говорить так, что это, возможно, будет звучать естественно. Он уже купил землю, закладывает фундамент. После Нового Года он собирается на несколько дней в Элтон… Во время кино он раздумывал, как отвязаться от Бруно, напугать Бруно так, чтобы тот боялся вступать в контакт с ним.
А что Бруно нужно от него? Весь сеанс Гай сидел со сжатыми кулаками. В следующий раз он пригрозит Бруно полицией. И он это сделает. Ничего с человеком от этого не случится.