Незнакомцы в поезде
Шрифт:
— Убийства Мириам?
— Ну конечно.
— Нет, — ответил Гай.
Однако вопрос обеспокоил его. Он опасался, что Мириам слышала про «Пальмиру» от его матери, что она может влезть в это дело просто из удовольствия напакостить ему.
— Когда она бегала налево, у вас не было желания убить ее?
— Нет. Вы не могли бы сменить тему?
На мгновение Гай увидел обе половины своей жизни — брак и карьеру совсем рядом, как он никогда в жизни не видел их. Он сейчас силился понять, как же это он оказался таким глупым и беспомощным в одном и таким способным в другом. Он взглянул на Бруно, который по-прежнему не сводил с него глаз. Чувствуя себя несколько пьяным, Гай поставил стакан на стол и отодвинул его, распрямив пальцы.
— Наверняка однажды хотели, — в мягкой, но настойчивой манере пьяного человека произнес Бруно.
— Нет.
Гаю захотелось уйти и прогуляться, но поезд все гнал и гнал по прямой, словно вообще не собирался больше останавливаться. А если представить, что Мириам удастся напортить ему с проектом. Ведь он рассчитывал жить в Палм-Биче несколько месяцев и быть на равных с директорами. Бруно такие вещи понимал очень хорошо. Гай провел рукой по мокрому лбу. Трудность состоит, конечно, в том, что он не узнает, что происходит в голове Мириам, пока не увидит ее. Он устал, а когда он чувствует усталость, Мириам набрасывается на него с мощью целой армии. За два года, пока он избавлялся от любви к ней, такое случалось неоднократно. И вот теперь такое происходит. Он почувствовал, что его тошнит от Бруно. Но Бруно улыбался.
— Рассказать вам одну из моих идей, как убить моего отца?
— Нет, — ответил Гай и накрыл ладонью свой стакан, в который Бруно собрался долить.
— Вы какой хотите — про испорченную розетку в ванной или с окисью углерода в гараже?
— Делайте что хотите, только прекратите эту тему!
— Я сделаю. Вы не думайте, что не сделаю. Хотите знать, что я еще сделаю однажды? Я совершу самоубийство, если мне захочется совершить самоубийство, и сделаю это таким образом, что всё будет выглядеть так, словно меня убил мой злейший враг.
Гай с отвращением посмотрел на Бруно. Его силуэт стал расплывчатым, словно Бруно начал таять. От него оставались только голос и дух, дух дьявола. Всё презренное было представлено в Бруно. Всё, чем он не хотел бы стать, уже стал или станет Бруно.
— Хотите, я вам разработаю план идеального убийства вашей жены? Когда-нибудь пригодится. — Бруно смущенно поежился под неумолимым взглядом Гая. Гай встал.
— Я хочу пройтись.
Бруно ударил в ладони.
— О! Блеск, какая идея! Мы убьем друг для друга, понимаете? Я убью вашу жену, а вы убьете моего отца! Мы встретились в поезде, и никто не знает, что мы знакомы друг с другом! Полные алиби! Улавливаете?
Стена перед Гаем ритмично раскачивалась, словно готовая отвалиться. Убить. Ему стало тошно и страшно от этого слова. Ему хотелось отделаться от Бруно, уйти из купе, но кошмарная тяжесть не давала сдвинуться с места. Он постарался твердо держаться на ногах и понять, что говорит Бруно, потому что в его словах была какая-то логика, как в головоломке, которую следует решить.
Желтые от табака руки Бруно прыгали и дрожали на его коленях.
— Алиби не подкопаешься! — визгливо кричал он. — Это идея всей моей жизни! Не понимаете? Я могу сделать это, когда вас нет в городе, а вы сделаете, когда меня не будет в городе.
Гай понял. Никто никогда, вполне возможно, не узнает.
— Для меня будет большой радостью остановить карьеру такой женщины, как Мириам, и продолжить карьеру такого человека, как вы. — Бруно захохотал. — Вы не согласны, что ее надо остановить, пока она не разрушила жизни многих других людей? Сядьте, Гай!
Она не разрушила мою жизнь, хотел сказать Гай, но Бруно не дал ему вставить и слово.
— Значит, предположительный расклад такой. Вы мне можете рассказать про то, где она жила, а я расскажу вам то же самое, и вы будете знать всё, будто сами там жили. Мы могли бы оставить отпечатки пальцев по всему городу, полиция с ума сойдет! — Бруно захихикал. — Несколько месяцев мы врозь и никакой связи. Господи, как нечего делать! — Он встал и чуть не упал, потянувшись за стаканом. Потом сказал прямо в лицо Гаю с убийственной, точнее удушающей, доверительностью: — Вы можете это, правильно, Гай? Всё пройдет как по маслу, клянусь. Я всё организую, клянусь, Гай.
Гай оттолкнул его, причем сильнее, чем намеревался. Бруно весело поднялся с кресла. Гай посмотрел, что бы можно открыть, чтобы дать доступ воздуху, но стены выглядели неприступными. Купе превратилось уже в маленький аэродром. Что он здесь делает? Как и когда он так напился?
— Я уверен, вы сможете! — подчеркнул Бруно последнее слово и нахмурился.
Заткнись ты со своими проклятыми теориями, хотелось крикнуть Гаю, но вместо этого произнес полушепотом:
— Меня тошнит от этого.
Он увидел, как узкое лицо Бруно причудливо изменилось: тут была и удивленная улыбка, и мрачное всеведение. Бруно снисходительно пожал плечами.
— Ну что ж. Я по-прежнему говорю, что это хорошая идея и у нас есть абсолютно идеальный план. Это идея, которую я применю. Вместе с кем-то еще, конечно. Вы куда идете?
Наконец-то Гай вспомнил, что в купе есть и дверь. Он вышел и открыл еще одну дверь — на открытую площадку. Прохладный ветер ударил ему в лицо, словно в наказание, а гудок укоризненно загудел. Гай добавил сюда собственные проклятия в свой адрес. Ему захотелось, чтобы его вывернуло.
— Гай?
Гай обернулся и увидел Бруно, старающегося проскользнуть через тяжелую дверь.
— Гай, я приношу извинения.
— Ничего, всё нормально, — ответил Гай поспешно, потому что лицо Бруно напугало его: оно выглядело по-собачьи униженным.
— Спасибо, Гай.
Бруно нагнул голову и под мерный стук колес начал отключаться, так что Гаю пришлось поддержать его.
Гай очень обрадовался, что поезд останавливается. Он похлопал Бруно по плечу.
— Сойдем, подышим воздухом.
Они вступили в мир молчания и полной темноты.
— Темно, как в аду! — зашумел Бруно. — Почему нет огней?!
Гай поднял голову. Луны тоже не было. Прохлада придала ему некоторую бодрость. До него донесся шум закрывшейся деревянной двери где-то в доме. Впереди появилась точка света, она быстро выросла в фонарь, который нес мужчина, бежавший к хвосту вагона, где из двери последнего вагона появился свет. Гай пошел на свет, Бруно последовал за ним.
В далеком темном просторе прерий жалобно взвыл локомотив, еще и еще, потом опять, уже дальше. Этот звук он помнил с детства — красивый, чистый, одинокий. Ему в голову пришел образ дикой лошади, встряхивающей белой гривой. В приливе дружеских чувств Гай взял Бруно под руку.