Незнакомцы

Кунц Дин Рей

Перед мысленным взором Жоржи отчетливо возник этот лунообразный предмет, меняющий голубовато-белую окраску на багровую. Барьеры, воздвигнутые в ее памяти специалистами ЦРУ, рухнули, как песочный замок от удара волны, и ей самой вдруг стало странно, как это она раньше ничего не вспомнила, глядя на рисунки и фотографии Луны в альбоме Марси. Теперь же воспоминания хлынули столь бурным потоком, что ее всю затрясло от невероятного возбуждения.

— Потом этот объект завис над гриль-баром, — с дрожью в голосе сказала Сэнди, словно и теперь видела тот странный аппарат, — и медленно, очень медленно проплыл над нашими головами, и тогда мы поняли, что это такое, потому что ничего подобного на земле сделано быть не могло...

Теперь Жоржа вспомнила, как она стояла, держа Марси на руках, на площадке для парковки автомобилей и смотрела на звездолет, плывущий в темноте теплой июльской ночи у нее над головой. Он не был похож на те межпланетные корабли, которые она видела в кино и по телевизору, всякие там летающие тарелки и фантастические ракеты: никаких иллюминаторов или мигающих разноцветных огней, ярких выхлопов двигателей или орудий зловещей конфигурации. Сквозь багровое свечение — очевидно, энергетическое поле, удерживающее тяжелый корабль в воздухе и приводящее его в движение, — был отчетливо виден сам корпус — изрядно потрепанный сложными перипетиями полета цилиндр футов пятьдесят в длину и около пятнадцати футов в диаметре, похожий на два соединенных основаниями тюбика губной помады. Жоржа тогда еще мысленно отметила, что он, пожалуй, уступает размерами фюзеляжу старого самолета «ДС-3». Под рев заходящих с востока и запада перехватчиков звездолет проплыл над гриль-баром и растворился во мраке, окутавшем безлюдную равнину за федеральным шоссе № 80. И вновь, как тогда, в ту душную летнюю ночь, Жорже почудилось, что она стоит на пороге величайшего открытия, сжимая в руке дарованный ей судьбой ключ к тайне бытия. У нее даже перехватило дыхание и восторженно заколотилось сердце при одном воспоминании о пережитом событии.

— Он совершил посадку как раз в том месте, к которому некоторых из нас потом влекла неведомая сила, — снова услышала она голос Сэнди. — И нас в тот момент ничто не могло удержать. Мы все помчались туда на машинах, не обращая внимания на эти ужасные самолеты...

— Фэй и я поехали на нашем пикапе, — добавил Эрни, уже вполне нормальным, уверенным голосом и не задыхаясь от страха, — Доминик и Джинджер отправились вместе с нами. Да, и еще этот карточный шулер, Зебедия Ломак из Рино. Поэтому-то он и написал наши имена на плакатах, которыми, как рассказывал нам Доминик, был обклеен весь его дом. Видимо, воспоминания о той поездке к звездолету готовы были сломать блокаду его памяти.

— А Жоржа с мужем и с Марси сели в нашу машину, — снова заговорила Сэнди. — И еще двое каких-то туристов. Брендан, Джек и остальные помчались туда на своих автомобилях. На шоссе было столпотворение, все сгрудились на обочине и смотрели на корабль, казавшийся уже не кровавым, а янтарным на фоне догорающей сухой полыни. Все притихли, не решаясь тронуться с места, словно перед нами разверзлась пропасть. Но ощущение было такое, что если прыгнуть с этого обрыва, то полетишь не вниз, а вверх. Я не могу точно выразить сейчас словами это странное чувство, но вы, надеюсь, меня понимаете.

Жоржа поняла, что имела в виду Сэнди. Она и теперь была переполнена возникшим в тот момент ощущением, что человечество жило как бы в темном ящике, и вот наконец его крышка сорвана, и открылся путь в лучезарное будущее, и окружающий мрак уже не страшен.

— И когда я смотрела на этот прекрасный, светящийся неземным светом корабль, — продолжала упоенно вспоминать Сэнди, — не зная, верить ли мне своим глазам или нет, то все, что случилось со мной в детстве и в юности, вдруг словно бы померкло и исчезло, перестало меня угнетать. Словно бы, — Сэнди прищелкнула пальцами в темноте, подбирая слова, — ну, в общем, словно бы мой папаша и не истязал меня, словно я никогда и не терпела боль, позор и унижение... — Ее голос сел от волнения. — Я хочу сказать, что, хотя я и не видела его уже много лет, я все эти годы боялась, что он вдруг объявится и снова куда-то увезет меня. Жизнь моя была наполнена этим жутким предчувствием, и я опасалась, что оно сбудется. Но в ту ночь на обочине шоссе я ощутила, что отец мне больше уже не страшен, потому что он ничтожество, крохотная песчинка на бескрайнем берегу океана новых возможностей, открывшихся перед человечеством.

«Да! — с восторгом подумала Жоржа. — Все обстоит именно так. Этот корабль из иного мира знаменовал освобождение от всех мрачных предчувствий и страхов. И пусть у тех, кто прилетел в нем, и не нашлось бы ответов на все вопросы, волнующие сегодня людей, уже само существование этого посланца иной цивилизации является ключом ко многим тайнам».

— И, глядя на этот чудесный корабль, — рассказывала, глотая слезы радости, Сэнди, — я внезапно почувствовала себя личностью. Всю свою жизнь я прожила, чувствуя себя ничтожеством, жалкой дрянью, не стоящей ни гроша, лишенной чувства собственного достоинства, и вдруг осознала, что мы все в равной степени малы на этой земле и что никто из нас существенно не отличается от других таких же песчинок, но и это еще не все... — Она отчаянно всхлипнула. — О, как же мне найти слова, чтобы выразить свои чувства!

— У тебя все прекрасно получается, — спокойно произнесла Фэй. — Поверь мне, девочка, ты все верно говоришь.

— Так вот, — слегка успокоилась Сэнди, — я хочу сказать, что, хотя все мы и песчинки, мы все же частицы человечества, которое однажды непременно пробьется сквозь мрак неизвестности туда, откуда пришли к нам эти космические посланцы, и это наполняет наше существование смыслом. Вы меня понимаете? Мы должны любить друг друга и продолжать жить, чтобы однажды, вместе со всеми, кто живет теперь и жил до нас, подняться над всяческим мраком и там соединиться с теми, кто придет после нас. Ради этого можно вытерпеть любые испытания. И все это я поняла за те считанные мгновения, пока смотрела на светящийся янтарным светом корабль, и потом вдруг начала смеяться и плакать одновременно...

— Я вспомнил! — воскликнул Нед. — Боже мой, теперь я все вспомнил! Да-да, я вижу все как наяву. Мы все стояли вдоль обочины шоссе, и ты прижалась ко мне и впервые сказала мне, что любишь меня, хотя я это и знал. Ты тормошила меня и кричала, что любишь меня, и это было так странно слышать в тот момент, рядом с космическим кораблем из другого мира! Но самое интересное, что, когда ты стала говорить мне, что любишь меня, я позабыл об этом корабле, я позабыл обо всем на свете, потому что для меня самым главным были твои слова, слова, которых я так долго ждал. — Голос Неда задрожал от переполняющих его чувств, и Жоржа догадалась, что он обнимает в темноте Сэнди. — А эти проклятые мерзавцы отняли у меня этот счастливейший момент моей жизни, они напичкали меня своей дрянью и отшибли у меня память. Но теперь я снова все вспомнил, Сэнди, и им уже не удастся заставить меня это забыть. Им это больше не удастся!

— А я так ничего и не вспомнила, — пожаловалась Фэй. — Но я тоже хочу вспомнить. Я тоже хочу в этом участвовать.

Все приумолкли, и стало слышно, как сердито урчит мотор, вспарывая тягостную тишину вьюжной ночи.

Жоржа чувствовала, что сейчас многие из них размышляют об одном и том же — о том, что, обретя подтверждение существования иного, высшего разума, человечество вынуждено будет отказаться от бессмысленных кровавых схваток за власть и безумных попыток возвысить одну философию над другой. Рухнут религии, нетерпимые к другим конфессиям, и лишь вероисповедания, проповедующие равенство всех землян, сохранят шанс на признание. Сердце подсказывало Жорже, что встреча с посланцами внеземной цивилизации способна подвигнуть человечество на объединение в одну большую семью, единую нацию жителей планеты Земля, где уже не будет места ни королям, ни правительствам.

Что-то спустилось с небес на землю.

И все человечество может вознестись на небеса.

— Луна! — снова прошептала Марси на ухо матери. — Луна!

Жорже хотелось успокоить дочь, сказать ей, что все уладится, они помогут ей вспомнить все, что ее так терзает, ибо знают, что это было, и, когда она все сама вспомнит, она поймет, что бояться ей нечего, и рассмеется от радости, потому что на самом деле все прекрасно. Но Жоржа ничего этого не сказала, поскольку не знала, что намеревается сделать с ними полковник Фалькирк. Пока они у него в плену, для радужных надежд нет оснований.