Незнакомец в зеркале
Шрифт:
— Мне надо поговорить с тобой. Можешь со мной встретиться сегодня вечером?
В его голосе слышалась настойчивая просьба.
Она вспомнила о том, как они были вместе в тот последний раз, о его тяге к ней тогда, о надеждах и мечтах.
— Хорошо, Дэвид.
— На озере? У тебя есть машина?
Она кивнула.
— Я буду там через час.
Сисси стояла нагишом перед зеркалом, собираясь одеваться к званному обеду, когда Дэвид явился домой. Он прошел в ее спальню и стоял, наблюдая за ней. Дэвид мог судить о своей жене совершенно без всяких эмоций, ибо не питал к ней абсолютно никаких чувств. Она была красива. Сисси всегда ухаживала
Сначала он действительно думал, что она даст ему развод после смерти матушки Кенион. Но его мать все еще жила и здравствовала. Дэвид никак не мог понять, был ли он обманут или же случилось чудо. Через год после свадьбы Дэвид сказал Сисси:
— Я думаю, нам пора поговорить о разводе.
— О каком разводе? — удивилась Сисси.
Увидев изумление на его лице, она рассмеялась.
— Мне нравится быть миссис Дэвид Кенион, милый. Неужели ты на самом деле думал, что я откажусь от тебя ради этой ничтожной польской потаскушки?
Он тогда ударил ее по лицу.
На следующий день Дэвид пошел поговорить с адвокатом. Когда он закончил свой рассказ, адвокат ему объяснил:
— Я могу добиться для тебя развода. Но если Сисси намерена цепляться за тебя, Дэвид, то развод будет стоить тебе чертовски дорого.
— Добейся его!
Когда Сисси получила бумаги по делу о разводе, она заперлась в ванной комнате Дэвида и проглотила большую дозу снотворного в таблетках. Потребовались усилия Дэвида и двух слуг, чтобы высадить тяжелую дверь. Два дня Сисси находилась между жизнью и смертью. Дэвид навещал ее в частной больнице, куда ее отвезли.
— Мне очень жаль, Дэвид, — сказала она. — Но жить без тебя я не хочу. Вот и все.
На следующее утро он аннулировал иск о расторжении брака.
Все это было почти десять лет назад, и брак Дэвида превратился во что-то вроде неловкого перемирия. К нему перешли все дела по управлению империей Кенионов, и он отдавал этому занятию всю свою энергию. Физическое удовлетворение он находил с женщинами, которых содержал в разных городах по всему миру, куда его приводили дела. Но он никогда не забывал Жозефину.
Дэвид не имел никакого представления о том, что она к нему чувствовала. Ему хотелось бы узнать, но в то же время он этого боялся. У нее были все основания ненавидеть его. Когда он услышал новость о смерти матери Жозефины, то пошел в похоронное бюро только для того, чтобы посмотреть на Жозефину. Увидев ее, он в ту же секунду понял, что ничего не изменилось. Не изменилось для него. Все эти годы в один миг исчезли, и он все так же был влюблен в нее, как тогда.
«Мне надо поговорить с тобой… встретиться с тобой сегодня вечером».
«Хорошо, Дэвид…»
«На озере».
Сисси обернулась, заметив, что Дэвид рассматривает ее в стенном зеркале.
— Ты пошел бы переодеться, Дэвид. А то мы опоздаем.
— Я собираюсь встретиться с Жозефиной. Если она будет согласна, я женюсь на ней. Мне кажется, пора прекратить этот фарс, ты как считаешь?
Она стояла и смотрела на Дэвида; ее нагое тело отражалось в зеркале.
— Дай мне одеться, — попросила она.
Дэвид кивнул и вышел из комнаты. Он вошел в большую гостиную и стал мерять ее шагами, готовясь к выяснению отношений. Наверняка по прошествии всех этих лет Сисси не захочет цепляться за брак, который не более чем пустая оболочка. Он даст ей все, что она… Дэвид услышал звук заводящейся машины Сисси, потом визг шин, когда машина, кренясь, понеслась по подъездной аллее. Дэвид бросился к парадной двери и выглянул. «Мазерати» Сисси неслась к шоссе. Дэвид быстро сел в свою машину, завел мотор и рванул по подъездной аллее вдогонку за Сисси.
Когда он выскочил на шоссе, ее машина была уже почти неразличима. Он резко нажал на акселератор. «Мазерати» развивает большую скорость, чем «роллс» Дэвида. Он еще сильнее нажал на газ: 70… 80… 90. Ее машины уже не было видно.
Он достиг высшей точки небольшого подъема и оттуда увидел машину, которая на большом расстоянии казалась игрушечной. Она пыталась вписаться в поворот. Вращающийся момент тащил машину в сторону. «Мазерати» раскачивалась взад-вперед, потом она выровнялась и прошла поворот. Но вдруг ударила о бровку дороги, подпрыгнула, словно запущенная из катапульты, и пошла кувыркаться в поле.
Дэвид вытащил бесчувственное тело Сисси из машины за считанные секунды до взрыва поврежденного бензобака.
Только в шесть часов следующего утра главный хирург вышел из операционной и сказал Дэвиду:
— Она будет жить!
Джилл приехала на озеро перед самым заходом солнца. Подогнала машину к кромке воды. Выключила мотор и стала слушать звуки ветра, наполнявшие воздух. «Не помню, когда еще я была так счастлива! — подумала она. И тут же поправилась: — Нет, помню. Это было здесь. С Дэвидом». Она вспомнила ощущение его тела на своем, и от желания ее охватила слабость. То, что мешало их счастью, теперь кончилось. Она это почувствовала в тот момент, когда увидела Дэвида. Он все еще был влюблен в нее. Она это знала.
Она смотрела, как кроваво-красное солнце медленно погружается в воду на горизонте и наступает темнота. Хорошо бы Дэвиду поторопиться.
Прошел час, потом два. Похолодало. Она тихо и неподвижно сидела в машине. Смотрела, как выплывает на небосклон огромная, мертвенно-бледная луна. Прислушивалась к ночным звукам, доносящимся со всех сторон, и говорила себе: «Дэвид приедет».
Джилл просидела там всю ночь, а утром, когда солнце начало окрашивать горизонт, она завела машину и поехала домой, в Голливуд.
24
Джилл сидела перед туалетным столиком и изучала свое лицо в зеркале. Она увидела едва заметную морщинку возле глаза и нахмурилась. «До чего несправедливо, — подумала она, — мужчина может дать себе полную волю. Ему разрешается иметь седые волосы, отращивать брюхо, а лицо его может напоминать карту дорог — никто не придаст этому никакого значения. Но если у женщины появится хоть одна малюсенькая морщинка…» Она начала накладывать косметику. Боб Шиффер, ведущий голливудский художник-гример, научил ее некоторым своим приемам. Джилл нанесла компакт-основу вместо пудры, которой раньше пользовалась. Пудра высушивает кожу, а компакт сохраняет ее влажной. Затем она сосредоточилась на глазах. Под нижними веками грим должен быть на три или четыре тона светлее — тогда тени смягчаются. Она немного оттенила веки, чтобы усилить цвет глаз, затем осторожно наложила искусственные ресницы поверх своих и загнула их концы под углом в сорок пять градусов. Потом кисточкой нанесла немного клея «Дуо» на свои ресницы у наружного уголка глаза и соединила их с накладными ресницами, отчего глаза стали казаться больше. Чтобы ресницы смотрелись гуще, она нарисовала мелкие точечки на нижнем веке под ресницами. После этого подкрасила губы, потом припудрила их и нанесла второй слой губной помады. Затем Джилл подрумянила щеки и напудрила лицо, кроме пространства вокруг глаз, где пудра сделает мелкие морщинки более заметными.