Незнакомка в зеркале
Шрифт:
Но если придется пуститься в бега, то без наличных не обойтись…
Взять две тысячи — разумный компромисс. Хватит на дорогу и останется достаточно денег для ипотечного взноса, очередного, по крайней мере. А там будет видно.
Может, она и трансформируется в неведомую импульсивную особу, собаку съевшую во всем этом шпионском дерьме, но пока не готова плюнуть на свои финансовые обязательства. Шпионское дерьмо? Мысль как током ударила. Срань господня! Неужели угадала? Неужели она участвовала в чем-то этаком?
Отчасти это имеет смысл, но пугает до смерти. Лизетт не могла представить себя чьим-то тайным агентом. «С другой стороны, если меня подвергли своего рода промыванию мозгов, чем превратили в кого-то другого, разве не естественно, что я не могу представить себя шпионкой?»
В висках заломило, что Лизетт восприняла как команду перестать думать о подобной ерунде и заняться обычными делами. По крайней мере головная боль хотя и беспокоила, но не атаковала. Может, это признак, что она приспособилась или… что-то еще. Лизетт тяжело вздохнула. Вроде бы возможны несколько объяснений, и как, черт возьми, угадать правильный ответ, когда самые разумные кажутся попросту бредовыми?
В банке толклись клиенты. Лизетт глянула на часы — придется что-то съесть по дороге в офис.
К тому времени, как она уложила в бумажник две тысячи наличными, осталось полчаса до окончания обеденного перерыва. Неподалеку располагался барбекю-ресторан, не самый любимый, зато там быстро обслуживали, что сэкономит время, потому можно заскочить туда на обратном пути. Имеет смысл позвонить и заранее сделать заказ, но тогда придется вставить батарейки в мобильник, а Лизетт по совершенно непонятным причинам категорически не хотела этого делать. Сотовый теперь вызывал нервическое отторжение, внушая мысль, что кто-то способен услышать каждое сказанное ею слово.
Через десять минут Лизетт зарулила на стоянку ресторана. Заведение пользовалось достаточной популярностью — хотя еду можно было назвать всего лишь приемлемой, но подавали без задержки. Некоторые клиенты обедали за несколькими сдвинутыми столами, другие устраивались за барной стойкой, третьи сами забирали тарелки на подносе, а затем занимали столик, четвертые уходили с коробками в руках. За стойкой трудились три сотрудника и, в отличие от кассирши в магазине спорттоваров, явно наслаждались своей работой и даже шутили с завсегдатаями.
Лизетт заказала бутерброд на вынос, чтобы съесть по дороге на работу. Пузатый бородатый мужик за прилавком, по возрасту годящийся в отцы, подмигнул, пробивая чек. Вероятно, каждая женщина, переступающая порог этой забегаловки, удостаивалась подмигивания и улыбки. Лизетт окинула бородача внимательным взглядом, классифицировала как безобидного и направилась к выходу. Пожилая женщина придержала дверь, Лизетт улыбнулась, благодарно кивнула и вышла в теплый летний день, благоухающий в этом месте копченым мясом.
Она не прошла и двух шагов, когда заметила черный автомобиль, медленно объезжающий стоянку. Двое мужчин внутри, казалось, проверяли транспортные средства, потому что оба смотрели в разные стороны — водитель налево, пассажир направо. Лизетт застыла на пороге, волосы на затылке встали дыбом. Может, всего лишь разыгралось воображение, но когда они доехали до ее машины, водитель притормозил и уставился на номерной знак.
Явная угроза.
Дерьмо! Дерьмо! Не надо головной боли! Только не сейчас!
Лизетт старательно сосредоточилась на двух незнакомцах.
Боль стихла до терпимого уровня… не исчезла совсем, но хотя бы не мешала думать. «И, черт побери, я в состоянии оценить опасность», — рассвирепела Лизетт. Впрочем, оценка заняла всего мгновение. Пассажир опустил голову. Оба мужчины одеты в толстовки, капюшоны надвинуты глубоко на голову, словно они стремились скрыть лица. Толстовка — неправильная одежда в жаркую погоду, очень неправильная.
Не только Лизетт обратила внимание на машину, еле ползущую через парковку, и двух парней, совсем не похожих на желающих быстро перекусить. Несколько человек заспешили к своим автомобилям, один мужчина застыл как вкопанный, всем телом выражая настороженность, когда увидел черную тачку, медленно объезжающую стоянку по второму разу. Округ Колумбия печально известен любителями пострелять из движущегося автомобиля — почти всегда это шайка обдолбанных наркоманов, — и здесь легко попасть под шальную пулю.
Водитель посмотрел вокруг и заметил Лизетт. Должно быть, что-то сказал пассажиру, потому что тот повернулся и уставился прямо на нее. Затем высунулся из окна с пистолетом в руке.
Лизетт уронила пакет с обедом и автоматически потянулась за оружием, которого не было. Первый выстрел просвистел над головой, попав в зеркальное окно за ее спиной, стекло разлетелось на куски, во все стороны посыпались осколки. Крики раскололи воздух. Мужчина, подозрительно наблюдавший за черным автомобилем, бросился на землю.
Лизетт перекатилась за тяжелый почтовый фургон. От пули не спасет, но между ней и стрелком еще несколько тачек, так что он, возможно, не заметил, куда она спряталась. Оглушительно колотилось сердце, кровь в венах ревела так громко, что Лизетт едва слышала вопли, низвергающиеся со всех сторон.
Люди либо вжимались в бетон, либо бежали куда глаза глядят, ища укрытие, но какой-то толстяк средних лет остолбенел перед фургоном, дико вращая глазами и все еще держа большой пакет с едой навынос.
— Ложись! — заорала ему Лизетт.
Еще один выстрел.
Мужчина закричал, выронил пакет и согнулся, схватившись за плечо. Потом зашатался и упал.
Лизетт стремительно высунула голову из укрытия, молниеносно огляделась… и увидела, что стрелок целится прямо в нее.
Откатилась назад.
Третья пуля попала в фургон.
Знакомое лицо… кажется. Кавказец, лет тридцати пяти, плотного телосложения. Не палил куда попало, а выцеливал именно ее. Ага, наркоман, как же!
Лизетт перевернулась, очередная пуля вонзилась прямо за спиной. Откатилась в противоположном направлении, почтовый фургон оказался с другой стороны. Бросилась обратно, следующий выстрел просвистел над головой, пуля попала в кирпичную стену ресторана. Осколки кирпича впились в руки, поцарапали, но не нанесли особого вреда.