Незнакомка. Снег на вершинах любви
Шрифт:
Должно быть, когда она еще спала, повалил снег. Люси стянула одно одеяло, закуталась в него, метнулась к окну, прижалась губами к холодному стеклу и смотрела, как машины бесшумно проносятся по улице. Окно возле губ согрелось. Запотевший кружок то расширялся, то съеживался от ее дыхания. Люси смотрела, как падает снег.
Шаркая шлепанцами, она прошла по старому, вытертому ковру и снова улеглась. Может, поднять с пола учебник и немного позаниматься? Вместо этого она забралась под одеяло и, вдыхая слабый запах
Она сидела, откинувшись на спинку кровати. И хотя было темно, видела, как падают снежинки в круг света под фонарем. В дверь постучался отец и спросил, можно ли войти.
— Открыто, — отозвалась Люси.
— Да, — произнес он, входя. — Вот так и проводят деньки всякие там Рокфеллеры. Тут есть чему позавидовать.
Люси поняла, что эту фразу он готовил заранее. Она не подняла глаз от одеяла, лишь пригладила его рукой.
— У меня грипп.
— Ничего, если я присяду вот тут, у тебя в ногах? — спросил отец.
— Как хочешь.
Едва он сел, Люси зевнула.
— Что ж, — заметил отец, — у тебя тут уютно.
Люси смотрела прямо перед собой в снежные сумерки.
— Вот и зима нагрянула, — сказал он.
Люси быстро взглянула на него.
— Да, похоже на то.
Она посмотрела в окно, и это дало ей время собраться с мыслями: Люси не могла припомнить, когда в последний раз глядела ему в глаза.
— Я тебе когда-нибудь рассказывал, — спросил отец, — как растянул лодыжку, когда еще работал у Макконелла? Пока я добрался до дому, нога вся распухла, а бабушка как увидела это, так и просияла. «Горячий компресс», — командует. Ну, я уселся на кухне и закатал брюки. Поглядела бы ты на нее, когда она кипятила воду! Я смотрел и думал: ни дать ни взять африканский каннибал. Она ведь тоже не в силах понять, какая может быть польза от лечения, если при этом тебе не больно и не воротит от запаха.
А что если попросту выложить ему правду?
— Впрочем, очень многие так считают, — продолжал отец… — Ну-с, — и тут он сжал ее ногу, торчавшую под одеялом, — как идет учеба, Гусенок?
— Нормально.
— Я слышал, ты учишь французский. Парле ву?
— Да, я записалась и на французский.
— Ну, о чем бы еще тебя спросить… Мы ведь с тобой давно не говорили по-настоящему, верно?
Люси не ответила.
— А как дела у Роя?
Она тут же отозвалась:
— Прекрасно.
Наконец-то он убрал руку с ее ноги.
— До нас дошли новости о свадьбе, — сказал отец.
— А где папа Уилл? — прервала его Люси.
— Я ведь с тобой разговариваю. Зачем он тебе понадобился именно сейчас, Люси?
— Я не говорю, что он мне понадобился. Я только хотела узнать, где он.
— Он уехал! — Отец поднялся. — Я не спрашиваю, куда он едет и когда обедает. Откуда мне знать, где он? Нет дома,
Следом явилась мать.
— Что тут у вас произошло?
— Я только спросила, где папа Уилл, — ответила Люси. — Что тут плохого?
— Но кто тебе отец — папа Уилл или отец?
— Значит, ты сказала ему! — взорвалась Люси.
— Говори тише, — предупредила мать.
— Значит, ты сказала ему! Без моего разрешения!
— Люси, ты вернулась домой и сама сказала…
— Я не хотела, чтобы он знал! Это не его дело!
— Люси, замолчи, если не хочешь, чтобы и все остальные узнали.
— А мне все равно — пусть все узнают! Я ни чуточки не стыжусь. И нечего плакать, мама!
— Тогда позволь ему поговорить с тобой. Ну, пожалуйста. Он так этого хочет.
— Ах, хочет?
— Люси, поговори с ним. Ты должна дать ему эту возможность.
— Ну так вот, я даю ее тебе, мама.
Молчание.
— Говори же.
— Люси… Дорогая… что бы ты сказала… вернее, как бы ты отнеслась к тому… то есть что бы ты сказала, если бы я предложила тебе поехать погостить…
— О нет.
— Пожалуйста, дай мне закончить. Поехать погостить к тете Вере. Во Флориду.
— Это он придумал?
— Люси, только на время, пока с этим не будет покончено. Это займет не слишком много времени.
— Девять месяцев — это «не слишком много», мама?
— Но там так тепло и приятно…
— Да, — сказала Люси и заплакала в подушку, — очень приятно. А чего бы ему не сплавить меня в дом для заблудших девиц?
— Не надо так. Ты ведь сама знаешь, он не хочет тебя никуда сплавлять.
— Он просто жалеет, что я появилась на свет, мама. Ему кажется, что причина всех его неудач во мне.
— Ничего подобного.
— И пусть не думает, что он за меня в ответе, — сказала она, захлебываясь слезами, — тогда у него будет одной причиной меньше чувствовать себя виноватым. Если он вообще способен на это.
— Даже очень способен, Люси.
— Еще бы! — сказала Люси. — Ведь если кто тут и виноват, так только он.
Мать выбежала из комнаты, и через двадцать минут в дверь постучался папа Уилл. Он был в старой рабочей куртке, в руке держал фуражку. Края фуражки потемнели от растаявшего снега.
— Привет. Я слышал, кто-то меня спрашивал.
— Здравствуй.
— Ну и голос у тебя, дружок, как будто ты замерзла насмерть и теперь только-только отогреваешься. Посмотрела бы ты, что творится снаружи, какой ветер. Тогда бы ты поняла, как приятно поболеть, понежиться в постельке.
Она не ответила.
— А как теперь желудок, в порядке?
— Да.
Он придвинул стул к ее кровати.
— Может, еще горчичников? Берта позвонила к Эрвинам, и на обратном пути я купил целый пакет. Так что только дай команду.