Незримая паутина: ОГПУ - НКВД против белой эмиграции
Шрифт:
Встретившись с Якушевым еще несколько раз, Климович вернулся в Сремски Карловцы с докладом Врангелю. Встревоженный Чебышев писал Врангелю, настоятельно советуя не иметь с Якушевым никаких дел. Врангель тоже считал Якушева провокатором. Но по тактическим соображениям приказал Климовичу поддерживать связь с Якушевым, симулируя доверие и интерес.
После доклада у фон Лампе Якушев повидался с деятелями ВМС, с ними он обсуждал проблемы возглавления монархистов в России великим князем Николаем Николаевичем. На следующее утро к Якушеву в гостиницу приехал Марков-Второй. Наедине
— Почему вчера вы не назвали военачальников и воинские части в России, на которые можно положиться?
— Об этом я могу говорить с глазу на глаз с его императорским высочеством. И с вами. Но не в присутствии многих. Ведь кто-нибудь, распираемый тайной, может проболтаться и погубить все дело.
Якушев в Париже
В то же утро Марков решил устроить поездку Якушева в Париж. Он вручил московскому гостю два письма приближенным Николая Николаевича — князю Оболенскому и графу Гендрикову. Постарался и фон Лампе, снабдивший Якушева рекомендательным письмом к парижским представителям Врангеля — генералам И. А. Хольмсену и Е. К. Миллеру.
14 августа 1923 года через Висбаден, с паспортом на имя Федорова, в автомобиле Арапова Якушев приехал в Париж. Впервые во французской столице Якушев побывал в 1908 году, когда русскую речь слышать на улице почти не приходилось.
А теперь в Париже десятки тысяч русских эмигрантов, множество русских ресторанов и магазинов. С эмигрантским бытом, с настроениями изгнанников и их надеждами Якушев знакомился, обедая в ресторане «Медведь». Остановившись в дешевой гостинице между авеню Ваграм и Мак-Магон, Якушев подслушивал разговоры проживавших в ней эмигрантов. Побывал и на рю Дарю, обычном месте встреч эмигрантов во время богослужений в посольском храме.
Вернувшись в гостиницу, он нашел записку Арапова:
«Вас ждут на рю де Гренель завтра, в девять утра».
В тот год Франция еще не признавала советского правительства. В здании российского посольства на рю де Гренель тогда пребывал посол Временного правительства В. А. Маклаков. В левом крыле здания были кабинеты генералов Миллера и Хольмсена.
Адъютант в штатском провел Якушева к Хольмсену. Судя по любезному приему, Якушев заключил о хорошей рекламе, проделанной Араповым.
Хольмсен прочитал письмо фон Лампе, задал несколько вопросов Якушеву и сказал ему, что генерал Миллер вызван в Сербию к Врангелю. Якушев выразил сожаление, что ему не придется повидать Миллера.
Следующее свидание Хольмсена с Якушевым произошло на рю Казимир Перье. Хольмсен сообщил приятную для Якушева новость:
— Центр нашей работы переносится из Белграда в Париж. Могу вас порадовать — великий князь Николай Николаевич приказал мне сопровождать вас к нему на аудиенцию.
27 августа Якушев был принят великим князем на вилле в Шуаньи. Три часа шел разговор на монархические темы. Якушев предостерегал против преждевременных выступлений эмигрантов, восстаний на окраинах, подчеркивал важность мнений внутрироссийских подпольных монархистов. В заключение просил великого князя выпустить от его имени воззвание к подпольным монархистам.
— Выпустим своевременно, — ответил Николай Николаевич, — но текст предварительно доставите мне.
В Париже Якушев заключил соглашение между «Трестом» и OPA, между внешними и внутренними «торговыми группами», как условно назывались «Трест» и Объединение Русской Армии. Вся переписка должна была идти через Хольмсена. Представителем «Треста» в Париже был назначен князь К. А. Ширинский-Шихматов. В Берлине, в доме № 27 на Потсдамерштрассе поселился другой его представитель — Арапов. Дзержинский был рад и доволен. Якушев проник в ВМС, установил связь с белыми генералами и удостоился приема у великого князя. Провокация развивалась как нельзя лучше.
«Трест» и поляки
По заданию ГПУ, Роман Бирк просил свое эстонское начальство о переводе из Москвы в Ревель. Начальство согласилось. Бирк стал дипломатическим курьером Министерства иностранных дел. И одновременно — курьером «Треста», доставлявшим в Москву письма Артамонова и Щелгачева:
Помощник польского военного атташе в Ревеле капитан В. Т. Дриммер, узнав о существовании «Треста», просил Бирка связать его с этой могучей подпольной организацией.
Бирк донес ГПУ о пожеланиях поляков. Обсудив предложение Дриммера, чекисты поручили Якушеву и Стауницу связаться с поляками в Москве.
Во время приема гостей в особняке Кушаковых, добрых знакомых Стауница, 14 октября 1923 года состоялось свидание Якушева с польским военным атташе полковником Вернером. По просьбе Стауница, хозяйка дома предоставила свою спальню для тайной беседы Якушева с Вернером.
— То, что мы знаем о вашей организации, нас порадовало, — сказал Вернер. — Нас устраивает ваша ориентация на великого князя Николая Николаевича. Мы не забыли его обращения к полякам в начале войны с Германией, его обещания автономии. Все же мы хотели бы получить от вашей организации заверения, что и впредь вы будете следовать обещаниям великого князя.
— В настоящее время, — ответил Якушев, — наш Политический совет вырабатывает меморандум, в котором будет ясно сказано об отношении России к соседним государствам. Меморандум будет вручен вам через нашего эмиссара в Варшаве Артамонова-Липского.
Незадолго до этого разговора Артамонов переселился в Варшаву, где стал сотрудником 2-го отдела польского генерального штаба. В Ревеле его место занял Щелгачев.
— Да, господин Липский был принят начальником 2-го отдела генерального штаба Братковским. Шла речь об организации «окна» на границе, следовательно, о переносе вашей работы к нам, — сказал Вернер.
— Да, нам это необходимо.
— Все же услуги за услуги. Мы вам будем помогать в делах политических, но от вас хотели бы получать сведения военного характера. Нас интересует дислокация войск, особенно в приграничной полосе. Ну, и вообще все, что имеет военное значение.
— Я — человек штатский, и не располагаю полномочиями разговаривать с вами о чисто военных делах. На интересующие начальника 2-го отдела вопросы сможет ответить начальник штаба нашей организации, генерал… Фамилии его не называю, но убежден, что вы с уважением отнесетесь к этому весьма авторитетному лицу. Хочу вам еще сказать, господин полковник, что помощь, оказанная вами, будет способствовать нашим добрососедским отношениям в близком будущем. Личные контакты в Варшаве я считаю необходимыми.