Незримая паутина: ОГПУ - НКВД против белой эмиграции
Шрифт:
Найденные при убитых террористах вещи подвели итог всему. При них, кроме оружия и запаса патронов, оказались гранаты системы „Леман“ (на подводе, которую террористы бросили во время преследования за Дорогобужем, найдены тоже в большом количестве взрывчатые вещества, тождественные с обнаруженными на М. Лубянке), подложные паспорта, в которых мы с первого же взгляда узнали продукцию финской разведки, финские деньги и, наконец, царские золотые монеты, на которые, видимо, весьма рассчитывали беглецы, но которые отказались принимать советские крестьяне.
У убитого Опперпута был обнаружен дневник с его собственноручным описанием подготовки покушения на М. Лубянке и ряд других записей, ценных для дальнейшего расследования ОГПУ».
Три года спустя, ставший невозвращенцем, резидент ИНО ОГПУ в Турции Г. С. Агабеков рассказал эмиграции о покушении на Малой Лубянке. Прибыв в Москву с докладом начальнику ИНО ОГПУ Трилиссеру, Агабеков беседовал в гостинице «Селект» с приятелем Григорием Федулеевым, агентом КРО.
— Кто, по-твоему, всю белогвардейщину держит в руках? — интригующе спросил Федулеев. — А ты знаешь, что позавчера мы чуть не погибли от своей собственной работы?
Агабеков смотрел на него с недоумением. Федулеев продолжал:
— Приехали сюда из-за границы три человека для связи со здешними контрреволюционерами. Из них, конечно, один наш. Все было предусмотрено. Мы подготовили фиктивных руководителей организации, конспиративные квартиры, явки и прочее, и вдруг крах! Приехавшие заграничные делегаты скрылись, и вместе с ними пропал наш агент. Вот уже два дня ищем их по Москве. Как сквозь землю провалились. А вчера ночью случайно обнаружилось в общежитии сотрудников ГПУ, на Малой Лубянке, что весь пол у входа залит керосином, а в углу стоят два бидона и ящик динамита. Там же нашли подожженный, но потухший шнур. Видимо, все было подготовлено для взрыва, но фитиль потух раньше времени.
— Кто же мог это проделать? — спросил Агабеков.
— По-видимому, это работа нашего агента и тех двух приезжих. Только наш агент и знал этот дом. Там мы с ним встречались. Одно из двух: либо он проболтался, либо изменил нам.
— А вы их фамилии знаете? Может быть, их можно найти по фамилиям в гостиницах?
— Ну что фамилии! Наш агент носил фамилию Опперпут. Но у него была куча других документов, которыми мы же его снабжали для завлечения белых.
На следующий день в ИНО ОГПУ поступил из КРО циркуляр, гласивший:
«Всем сотрудникам ОГПУ.
Означенных на фотографиях лиц предлагается, при встрече, арестовать и доставить в комендатуру ОГПУ. Указанные лица являются белогвардейцами, проникшими в СССР с целью совершения террористических актов. Приметы: первый — высокого роста, худощавый, ходит в кепке, на руке носит непромокаемый плащ. Второй — маленького роста, в кожаной тужурке, сапоги со шнурками.
Приложение: две фотокарточки.
Начальник КРО Артузов».
В 1928 году Н. Кичкасов в небольшой книжке «Белогвардейский террор против СССР» по-иному рассказал о судьбе Марии Захарченко и Юрия Петерса.
16 июня 1927 года по дороге Ельшино — Смоленск через Яновский спирто-водочный завод проходил неизвестный. Милиционер Лукин потребовал от неизвестного предъявить удостоверение личности, сказав, что проход через завод запрещен. Неизвестный выхватил браунинг, ранил Лукина и продолжал свой путь. ОГПУ организовало преследование. В десяти километрах от Смоленска неизвестный был застигнут и убит в перестрелке. При нем, кроме огнестрельного оружия, были обнаружены английская граната, топографическая карта и дневник: «Убитый оказался Петерсом, он же Вознесенский — одним из двух террористов московской группы».
18 июня автомобиль штаба Белорусского военного округа, возвращавшийся из Витебска в Смоленск, около местечка Рудня был остановлен неизвестной вооруженной женщиной. Шоферу Гребенюку и его помощнику Голенкину женщина приказала повернуть машину обратно и отвезти ее в Витебск. Гребенюк отказался выполнить ее требование и был убит, а Голенкин ранен. Бежавшую дальше неизвестную облава настигла около станции Дретунь. При попытке прорваться из оцепления, неизвестная, ранив в ногу жену краскома Н-ского полка Ровнову, была убита в перестрелке с красноармейцами.
«Убитая оказалась М. В. Захарченко-Шульц, другим членом московской группы. При ней оказались, кроме револьверов с большим количеством патронов, английские гранаты, подложные паспорта, финские деньги, царские золотые монеты, карты Карельского перешейка и западной границы СССР».
В 1962 году в Москве вышла в свет небольшая книжка Ф. Фомина «Записки старого чекиста». В главе «Из воспоминаний о В. Р. Менжинском» Фомин писал:
«В июне 1927 года двум диверсантам удалось бросить бомбу в общежитие работников ОГПУ, которая, к счастью, не принесла большого вреда, и скрыться».
Далее Фомин повторил вкратце уже известный рассказ Кичкасова. В обоих произведениях чекистов места Опперпуту не нашлось. О судьбе его знают лишь архивы КГБ: возможно, пуля Марии Захарченко уложила Опперпута после неудачи взрыва на Малой Лубянке; возможно, вместе с другими старыми чекистами — Артузовым, Пилляром, Пузицким — он погиб в годы сталинских чисток.
Ни Ягода, ни Кичкасов, ни Фомин не сказали всей правды. Несомненно, беглецам удалось благополучно вырваться из Москвы. Их следы чекисты сперва обнаружили в Дорогобуже. Где возможно, Захарченко и Петерс ехали на крестьянских подводах. Потому они так быстро добрались до Смоленска и Рудни. На Яновском заводе Опперпута не было. Вопреки Кичкасову, беглецы шли вместе, а не порознь. Нападение на военный автомобиль совершили беглецы вдвоем, что подтверждает Ягода. После убийства шофера Гребенюка его помощник Голенкин подчинился беглецам и вывез их к станции Дретунь, отстоящей от Рудни по железной дороге в 207 километрах. Беглецы проделали большую часть пути. До спасительной польской границы неподалеку от Полоцка оставалось только десятка три километров.
Пробираясь по лесу, Захарченко и Петерс вышли в места где находились лагеря и полигоны Красной армии. Попали в оцепление. Положение стало безвыходным. Но живыми в руки чекистов не дались. Очевидец Репин, служивший тогда в Н-ском полку, свидетельствовал:
«В интервале между двумя мишенями, стоят рядом мужчина и женщина, в руках у них по револьверу. Они поднимают револьверы кверху. Женщина, обращаясь к нам, кричит: „За Россию!“ и стреляет себе в висок. Мужчина также стреляет, но в рот. Оба падают».