Незримая паутина
Шрифт:
Генерал держал в руке бутылку вина 1921 года, памятного по сидению в Галлиполи. Поднося Критскому скромный дар, Кутепов поздравил его с прошедшим днем ангела. Вместе дошли до небольшого дома № 80 на рю Александр Гильмон. В этом доме жили Критские и председатель Союза Галлиполийцев генерал-лейтенант Михаил Иванович Репьев с женой Татьяной Васильевной.
Был Татьянин день. Лидия Давыдовна пошла поздравить именинницу Репьеву. Кутепов по узкой и темноватой лестнице поднялся к Критскому.
Усевшись в скромном кабинетике с книжными полками по стенам, заговорили на жгучие темы положения в России. Критский, бывший в 1919 году старшим адъютантом в разведывательном отделении штаба корпуса Кутепова, внимательно следил за событиями в России. Он подробно рассказал о борьбе крестьянства, о широко развернувшемся низовом терроре, о восстаниях, жестоко подавлявшихся сталинскими опричниками. Обсудили и пришли к заключению, что психологически обстановка в России 1930 года была намного лучше, чем в годы Гражданской войны. Клокотавшим массам крестьянства не хватало крепкого руководящего ядра. РОВС, как ядро, возглавит народ и поведет его к победе над большевизмом. Страстное желание борьбы и победы создавало и сладостные иллюзии. И сошлись в стремлении поскорей перебраться в Россию и повести за собой бунтующее крестьянство.
— Вы поедете со мной? — спросил Кутепов.
— Да, конечно, — без колебаний ответил Критский.
— Завтра с женой я поеду искать дачу на лето, а в понедельник мы с вами подробно обсудим это. Наметьте план в общих чертах.
Расставшись с Критским, генерал ушел к Репьевым, где собрались многочисленные гости. Затем он отправился на вечер Объединения офицеров Гренадерского полка. В ночь на 26 января он вернулся домой в отличном настроении. Привез его шофер такси Фортунато, из бригады шоферов-галлиполийцев, добровольно дежуривших и охранявших генерала в его разъездах по Парижу. Пожелав Фортунато спокойной ночи, Кутепов отменил очередное дежурство в воскресенье 26 января.
В этот роковой день Кутепов вышел в 10 часов 30 минут утра из своей квартиры в доме № 26 на рю Русселе. Жене сказал, что будет на панихиде по генералу Каульбарсу в церкви Союза Галлиполийцев, помещавшейся в доме № 81 на рю Мадемуазель. До начала панихиды у Кутепова было около часа свободного времени, которое он мог уделить для встречи с хорошо известным ему человеком.
Панихида после литургии началась в 11 часов 30 минут. К этому моменту, как было положено, генерал Репьев ожидал Кутепова у входа в храм. Но пунктуальный Кутепов не пришел. Панихиду отслужили без него. Репьев и его помощники были удивлены. Только подумали, что какое-то неотложное дело помешало Кутепову прийти в церковь.
Не вернулся он и домой. В 3 часа обеспокоенная семья подняла тревогу. Ни в собрании галлиполийцев, ни у кого из добрых знакомых Кутепова не было. Сообщили в полицию. Префектура полиции начала поиски. К 11 часам полиция убедилась в исчезновении генерала. Подозревая возможность похищения и увоза Кутепова за границу, власти по телеграфу известили пограничные пункты, порты и аэропорты. Фотографии генерала были разосланы пограничным и полицейским властям.
Путь от своей квартиры до галлиполийской церкви Кутепов обычно проделывал пешком. Выходя из дома, он поворачивал направо по рю Русселе. Дойдя до ближайшей поперечной рю де Севр, он поворачивал направо и по этой улице доходил до рю Мадемуазель. И в это воскресенье он шел обычным путем, но, повернув на рю де Севр, он вышел на Бульвар Инвалидов. На рю Русселе первым его увидел знакомый торговец красками. Проходя мимо кинематографа «Севр-Палас», Кутепов поздоровался с его хозяином Леоном Сирочкиным. За несколько минут до 11 часов белый офицер видел Кутепова на углу рю де Севр и Бульвара Инвалидов.
30 января, на пятый день после похищения, сотрудник газеты «Эко де Пари» Жан Деляж узнал сенсационную новость от директора католической клиники св. Иоанна, расположенной на углу улиц Мишле и Удино. Уборщик клиники Огюст Стеймец якобы оказался случайным свидетелем похищения. Стеймец рассказал Деляжу, как утром 26 января, около 11 часов, он вытряхивал коврик через окно, выходящее на рю Русселе. Он увидел стоявший на рю Русселе большой серо-зеленый автомобиль, повернутый в сторону рю Удино, параллельной рю де Севр. Неподалеку на рю Удино, против рю Русселе стоял красный автомобиль такси, повернутый в сторону Бульвара Инвалидов. Тут же на углу стоял полицейский. Рядом с серо-зеленым автомобилем стояли два дюжих человека в желтых пальто. В это время со стороны Бульвара Инвалидов по рю Удино шел господин среднего роста с небольшой черной бородкой, одетый в черное пальто. Повернув с рю Удино на рю Русселе, господин подошел к серо-зеленому автомобилю. Оба человека, стоявшие рядом, схватили господина, втолкнули в автомобиль. Полицейский, спокойно наблюдавший за происходившим, сел рядом с шофером, и автомобиль, выехав на рю Удино, помчался к Бульвару Инвалидов.
Свои показания Стеймец подтвердил полиции. Полиция сообщила, что на углу улиц Удино и Русселе никогда не было полицейского поста.
Было странно, почему Кутепов, вышедший из дому в половине одиннадцатого, вдруг решил вернуться через полчаса и притом с противоположной стороны рю Русселе. Было странно и то, что не нашлось свидетелей в домах на рю Русселе, где личность генерала была достаточно известна.
Эту странную и запоздалую версию полиция сочла подходящей для спасения лица всеведущей Сюртэ Насиональ.
Похищение среди бела дня, в центре громадного города, с риском провала и мирового скандала. Нет, не похоже это было на осмотрительное ОГПУ. Кутепова взяли наверняка, без шума и лишнего риска, с помощью предателя заманив в западню.
Обе ежедневные русские газеты, «Возрождение» и «Последние Новости», были переполнены сообщениями об этом событии. Поддерживавшее Кутепова «Возрождение» требовало от властей немедленно произвести обыски в советском полпредстве на рю де Гренель. Неописуемое волнение охватило чинов РОВСа. Они были готовы двинуться на рю де Гренель, чтобы разгромить полпредство. Но начальство, возложив надежды на французское правительство, приказало воздержаться от самочинных выступлений.
Возмущаясь разбоем советской агентуры в Париже, французские газеты требовали от правительства принятия крайних мер. Обращаясь к премьер-министру, Андре Пиеронно писал в «Эко де Пари»: «Интересы и честь страны требуют от Тардьё, чтобы он порвал с советской властью». Эмиль Бюре в «Ордр» призывал: «Андре Тардьё, порвите с Довгалевским!» В «Либерте» Камиль Эмар писал: «Нужно изгнать разбойников из норы. Нужно произвести в ней обыск. Пусть власти действуют немедленно».
В Палате депутатов представители правых и умеренных партий были глубоко возмущены деяниями ОГПУ и требовали разрыва отношений с СССР. Депутат от Парижа Луи Дюма внес запрос министру внутренних дел. Он требовал обеспечения свободы и безопасности иностранцам, нашедшим политическое убежище на французской земле.
Но в понимании премьера Андре Тардьё высшие интересы Франции нуждались в обратном — в сохранении и укреплении отношений с СССР. Лишь для видимости и успокоения взволнованной общественности на словах были приняты меры к розыску виновников похищения. Официальное расследование было поручено Фо-Па-Биде, комиссару по особым делам префектуры полиции.
Неустанно работала советская агентура. Она сеяла сенсационные слухи, один нелепее другого. Ежедневно в газетах появлялись сведения о разных «следах» похитителей. Были разные «следы» в Париже. Был «след» нормандский. Был «след» марсельский. Был «след» берлинский. 3 февраля московская газета «Известия» сообщила, что Кутепов, похитив деньги РОВСа, бежал в Южную Америку. Было всякое, но не было подлинной, неприкрашенной правды.