Незримая паутина

Прянишников Борис Витальевич

Днем 3 декабря налетчики проникли в квартиру Байдалакова. В ночь с 4 на 5 декабря они пытались войти в квартиру Пепескул и были пойманы с поличным — дамской сумочкой, украденной у Пепескул на балу, с ключом от ее квартиры. Идя по следам налетчиков, полиция пришла к Линицкому, у которого были обнаружены вещи, похищенные у Байдалакова.

5 декабря полиция арестовала доктора Леонида Леопольдовича Линицкого, капитана Ивана Андреевича Шклярова, военного чиновника Дракина и ротмистра Коморовского.

12 декабря в Белград прибыл из Вены тайный советский курьер, торговец

Самуил Яковлевич Иншлихт, не знавший об арестах. Полиция нашла у него письмо, адресованное Линицкому советской разведкой, с инструкциями о работе в среде эмигрантов. В свою очередь был арестован и Иншлихт. Арестованные, заподозренные в военном шпионаже, были преданы Суду защиты государства.

Линицкий и Шкляров с большой легкостью проникли в РОВС. С ведома и при содействии Коморовского, оба они вступили в 1933 году в Белградское отделение Общества Галлиполийцев, и уже 21 июня были кооптированы в состав правления. С 3 января 1934 года и вплоть до ареста Линицкий состоял действительным членом правления. В ноябре 1934 года он занял весьма удобный пост секретаря правления, через него шла вся переписка местного отделения Общества Галлиполийцев. В то же время он был частым гостем Коморовского в управлении IV Отдела РОВСа. Здесь через его руки проходили доверительные бумаги РОВСа.

Тесть Линицкого Дракин вступил в Общество Галлиполийцев в январе 1934 года. Вскоре он снял комнату в квартире генерала Барбовича и переехал с женой к нему для постоянного наблюдения за деятельностью своего ничего не подозревавшего хозяина.

Собраниями галлиполийцев в Белграде руководил Коморовский, проводник политического курса «Внутренней линии» и начальник ее сети в Югославии. На собраниях выступали не только галлиполийцы. Читали доклады гости: руководители НТСНП В. М. Байдалаков и М. А. Георгиевский, представитель Лиги Обера Г. Г. Миткевич и члены многих других эмигрантских организаций.

Обычно Коморовский оглашал свой еженедельный политический бюллетень, представлявший «полную картину происходящих событий».

В начале 1935 года Линицкий стал помощником Коморовского. Выступая с краткими еженедельными информационными сообщениями, в тон Коморовскому Линицкий призывал эмиграцию к активным действиям. Он требовал проведения террористических актов против советской власти. Он поддерживал высказанный Коморовским «принцип малых дел, которые в сумме дают великие достижения… есть высший героизм, более трогательный и более трагический. Это героизм борцов, гибнущих без фанфар и реляций в борьбе с врагом низким и жестоким. Это героизм высокой духовной ценности, ибо имена гибнущих только случайно становятся известны широкой массе»…

Слушая пламенные призывы Линицкого, кто смел бы усомниться в белизне его риз?

* * *

16 ноября 1936 года Суд защиты государства, заседавший девять дней при закрытых дверях, вынес решение по этому делу.

Линицкий, виновный в нарушении закона о защите общественной безопасности и порядка в государстве, был приговорен к двум годам и восьми месяцам каторжных работ, двум с половиной годам лишения прав и высылке из

Югославии навсегда;

Шкляров, укравший сумочку М. Д. Пепескул, был осужден на 10 месяцев тюремного заключения и к изгнанию из Югославии навсегда;

Иншлихт — к трем годам строгого тюремного заключения, трем годам лишения прав и к изгнанию из Югославии за принадлежность к шпионской организации.

Коморовский, не подпавший под статьи уголовного уложения, был выслан в административном порядке в Болгарию. Югославские власти оценили по достоинству скользкую личность Коморовского. Высылая его из страны, они не дали ему нансеновского паспорта.

В Софии Коморовского встретили с распростертыми объятиями Фосс и его помощники. Изгнанному из Югославии Коморовскому они поручили работу среди русской молодежи в Болгарии, уже подмятой незримыми руководителями.

Расследование сенатора Трегубова

Встревоженный арестами чинов РОВСа в Белграде, генерал Миллер назначил комиссию для расследования этого дела. В комиссию вошли: председателем сенатор С. М. Трегубов, членами генерального штаба генерал-майоры Черемисинов и Тараканов. Е. К. Миллер требовал выяснения дел и обнаружения всех виновных в работе на большевиков не только в Белграде, но и в других странах с тем, чтобы удалить из РОВСа всех вольных или невольных пособников советской власти.

Трегубов присутствовал на закрытых заседаниях суда И, помимо собственного расследования в среде РОВСа, мог ознакомиться со всеми подробностями судебного процесса. По завершении работ комиссии Трегубов представил Миллеру объемистый доклад.

25 марта 1937 года начальник канцелярии РОВСа генерал Кусонский подписал и разослал помеченный «Не для печати» циркуляр начальникам отделов и подотделов РОВСа. Осуждая предателей Линицкого, Шклярова и Дракина, канцелярия РОВСа рукой Кусонского защищала Коморовского:

«…расследованием с точностью установлена полная неосновательность распространявшихся врагами ротмистра Коморовского слухов о том, что по его вине погибли многие офицеры, чины Русского Обще-Воинского Союза и члены Национального Союза Нового Поколения, посылавшиеся в СССР. Фамилии их всех и условия отправления из Югославии вполне установлены. Ротм. Коморовский в отправке большинства из них участия не принимал, а постигшие многих из них неудачи объясняются, главным образом, отсутствием конспирации со стороны самих пострадавших».

Не пролив ни слезинки по якобы по собственной вине погибшим активистам, Кусонский упрекал его лишь в доверии к Линицкому и в некорректном поведении в отношении генерала Барбовича.

В заключение Кусонский утверждал:

«…Ротмистр Коморовский, уже понесший тяжкую кару, превышающую его вину, отнюдь не был предателем, каковым он представляется своим врагам, но и не показал себя таким выдающимся офицером, каким считали его начальники и друзья».

Подкрепляя Кусонского, «Галлиполийский Вестник», официоз «Вн. линии», в номере от 20 мая 1937 года пером Н. Плавинского категорически утверждал: