Незримая паутина
Шрифт:
— Готов посмотреть, но говорит, скоро у него будет обед. Так что надо прямо сразу. Гонорар — один портрет известного американского ученого Франклина. Наверно, уважает его, что ли…
Потап по-прежнему сидел и с тоской глядел на принесенное блюдо дымящихся креветок.
— Саша, не тяни! — повторил он. — Кирилл Афанасьевич ждет нас с минуты на минуту… У них полно своих дел — шпионы, мафия, бандиты, то-се. Мы и так его отрываем.
— Черт с тобой, — сказал Потап. — Ты хоть как ему представился? Так и так, мы и есть организованная преступность, у нас тут разборки в самом разгаре?
— Ты за кого меня, в натуре, держишь? Соврал, что мы из частного детективного агентства, возможности у нас небольшие, вот и обратились. А ты мой помощник. Или заместитель по хозяйственной части… Тебя как устраивает?
Потап встал, вытер руки салфеткой и быстро вышел из-за стола.
— Вы куда, а счет? — воскликнул, рванувшись к ним наперерез, Олег. Секьюрити, толковавший о чем-то с барменом, снова повернул голову в их сторону.
— Телевизор забери, — бросил через плечо Потап. — Говорил же, экран маленький. А сдачу оставь себе.
Олег вопросительно взглянул на бармена, тот — на секьюрити.
— Бери, конечно, — посоветовал желтоволосый. — Хороший телевизор. Правда, картинки в картинке нет.
— У меня такой на кухне стоит, — сказал Олег, прислонившись к стойке бара и закуривая.
— Тогда я отвезу к теще на дачу, — решил секьюрити. — А что? Клиент постоянный, ходит каждый день, придет еще. Зачем обижать, если просит?
— Креветки любит, — заметил бармен. — Хотя пиво может пить и «Жигулевское».
— Провинция, — согласился Олег.
Кирилла Афанасьевича Потап и Слон дождались возле одного из мрачных зданий, примыкавших к всемирно известному дому, стоящему за осиротевшим пьедесталом. Он был в штатском костюме, седой, с розовым, добродушно улыбающимся лицом. Крепко пожал руку обоим, при этом зорко посмотрел им в глаза, словно сфотографировав, отчего Потап невольно поежился. Потом профессионально огляделся по сторонам — нет ли слежки за заказчиками?
— Ну, что там у вас? — спросил он. — Какой-нибудь вещдок?
Слон протянул ему подозрительную авторучку и покосился на Потапа. Тот, помедлив, протянул специалисту зеленую купюру.
— Подождите меня там. — Кирилл Афанасьевич показал в сторону Политехнического музея. — Здесь не мельтешите.
И, сразу спрятав «вещдок» во внутренний карман, вернулся в дверь, откуда только что вышел.
Снова появился он через полчаса, сам нашел заказчиков на скамейке возле памятника героям Плевны.
— Серьезная вещица, — закурив, сказал Кирилл Афанасьевич. — Такие только у нас мастерят. У вас-то откуда?
— Вот у него в кармане нашлась, — ответил, будто желая снять с себя подозрение, Слон.
— Там, чтобы вам понятнее было, миниатюрный передатчик на литиевой батарейке, начинающий работать от человеческого голоса, — сообщил Кирилл Афанасьевич, сделав задумчивую затяжку и рассеянно глядя на прогуливающихся по скверу. — Похоже, серьезные люди хотели узнать, о чем и с кем вы разговариваете.
— И даже сейчас? — приоткрыл рот Слон.
— Нет. Батарейка уже разрядилась, так что можем поговорить спокойно. Кроме того, удалось установить, что разрядилась она примерно трое суток назад. Что до этого ваши недоброжелатели успели услышать и записать — вам лучше знать.
— Можно определить, кто именно ее мне подсунул? — подал голос Потап.
— Можно попробовать, — уточнил Кирилл Афанасьевич. — Отпечатки пальцев и все прочее… Но только в том случае, если искомое лицо есть в нашей картотеке. Правда, это уже не по моей части и потому стоит немалых затрат. Я могу только посредничать.
— Сколько? — спросил Потап, угрюмо глядя в сторону.
— Сколько портретов великого ученого Бенджамина Франклина? — поправился Слон.
— А сколько пальцев на ваших конечностях? — добродушно улыбаясь, ответил Кирилл Афанасьевич, поняв, кто есть кто. — Столько и портретов.
— Восемнадцать, — раздраженно буркнул Потап, показав левую руку, на которой отсутствовал указательный палец. — Не хочу при всех ботинок снимать.
23
Утром Удав ввалился со своими хорьками в комнату, где держали Иру. Сегодня ее сторожили Антон и второй пацан, которого все звали Серый, всем своим обликом отвечавший этому прозвищу.
— Свободен, — сказал Удав Серому. — Благодарю за службу, можешь идти и отсыпаться. А ты останься! — ткнул он пальцем в Антона.
Серый подумал и тоже остался. Ира, хотя спала в одежде, невольно натянула на грудь старый плед, принесенный Антоном.
— Что за дела? — недоуменно спросил Антон, оглядываясь на пацанов — некоторые из них уже зашли ему за спину.
— А ты не знаешь? — усмехнулся Удав. — Герой, да? Самый крутой у нас. Шварценеггер хренов. — С этими словами он достал из кармана миниатюрный диктофон. — Могу воспроизвести, как вы тут с ней снюхивались. Или не будем терять время?
Антон молчал, отведя глаза в сторону. Удав подошел, вынул из внутреннего кармана его куртки пистолет, похлопал было по другим карманам, но Антон, отстранив авторитета, сам извлек из нижней части брючины небольшой браунинг.
— Матери отдашь мою долю, — негромко произнес он. — Только не отцу. Он пропьет.
— Как скажешь, — кивнул Удав.
— Сделаете, как у нас записано в уставе, — продолжал Антон. — Мне лишнего не надо. Гроб доставьте по адресу, венок от братвы, моя доля и единовременное пособие матери, похороны и поминки за счет братвы.
Ира тихо охнула, схватилась за голову.
— Какое будет последнее желание? — спросил Удав. — Оно может быть только одно, помнишь, да?
— Ребята, вы что делаете… — едва слышно сказала Ира. — Вы что, собираетесь… его убить, да?