Незримая связь
Шрифт:
Влада судорожно сглотнула:
– Но два месяца назад… в очень важный для меня день… Видите ли, Таня, мы с Григорием, хотя жили вместе очень давно, официально расписаны не были. Он в загс не предлагал, а я, гордая, не настаивала. Любовь, считала, никакими штампами не скрепишь. Однако когда Гриша, совершенно неожиданно в будний день, после ужина, предложил: «Выходи за меня замуж!» – счастлива была, как девочка. Бросилась к нему на шею, заверещала: «Да, да!»
«Давай завтра с утра заявление и подадим, – предложил он. –
А у меня – как раз на девять – была назначена важная встреча в офисе.
Потому договорились, что он ко мне в оздоровительный центр к одиннадцати подъедет и мы отправимся.
Эх, знала бы я… – горько произнесла Влада. – Хотя все равно бы ничего изменить не смогла. Судьба…
Она прикрыла глаза, помолчала. Потом заговорила торопливо:
– Без десяти одиннадцать в мой кабинет постучала перепуганная администратор с рецепции: «У нас проблема!» Я, конечно, тут же кинулась в холл – и едва чувств не лишилась. На белом диване во всех своих нелепых одеждах развалился… Цирин. Увидел меня, бросился навстречу. Изрек радостно:
– Влада! Вот и я! Я сдержал свое слово. Приехал за тобой.
Администраторши – они у меня со знанием английского – рты поразевали, я что-то промямлила: мол, тоже рада тебя видеть… И в этот момент входит Гриша. В костюме. С букетом.
На Цирина – ноль внимания. Вручает мне цветы, обнимает, торопит:
– Ты освободилась? Пошли быстрей!
Гость мой, вижу, бледнеет. Я бормочу:
– Гришенька, ты можешь подождать у меня в кабинете буквально пару минут? Мне с новым массажистом надо условия обсудить.
А Цирин слушает так внимательно, будто по-русски понимает. Приближается к Грише. Сверлит его взглядом. Я понимаю: узнает моего «брата».
Григорий озадачен. Бормочет:
– Это еще что за чучело?
Цирин же торжественно, громко заявляет:
– Я хочу объявить во всеуслышание. Влада, твое терпение вознаграждено. И с сегодняшнего дня мы с тобой больше никогда не расстанемся.
Гриша – естественно, английский он понимает – смотрит недоуменно:
– Что он несет?
Я буквально выталкиваю его из холла:
– Гриша, я все тебе объясню. Чуть позже.
Но тот, упрямец, не уходит. Требовательно бросает Цирину:
– Что тебе от нее нужно?
А «принц» мой уверенно заявляет:
– Мне нужно, чтобы ты ушел. Эта женщина, Влада, по воле богов принадлежит мне.
Гриша оборачивается:
– Мне самому этого сумасшедшего вышвырнуть? Или охрану позовешь?
Но Цирин будто не слышит угрозы в Гришином голосе, он по-прежнему беспечно улыбается, говорит гордо:
– Я построил для нас с тобой дом, Влада. Там, в Тибете. В горах, где мы с тобой были так счастливы! Будь его хозяйкой!
– Ого, – иронически поднимает бровь Гриша. – Похоже, я со своим предложением опоздал.
И я, наконец, взрываюсь:
– Да что ты
Цирин же – возможно, он не понимал слов, но интонацию улавливал прекрасно – печально произнес:
– Я вижу, ты не рада мне, Влада?
– Нет, что ты, Цирин! – бормочу я. – Очень рада. Просто все настолько неожиданно…
– Я уже говорил тебе, – он кивает на Гришу, – этот человек пуст и никогда не сделает тебя счастливой.
Тут Гриша теряет терпение, рявкает:
– Все, хватит. Или мы идем немедленно туда, куда собирались, или…
Лицо его мрачно, и я понимаю: любимый разозлен, он вовсе не шутит.
А Цирин насмешливо улыбается:
– Что ж, Влада. Я все понял. Ты хочешь, чтобы я ушел, и я уйду. Но ты совершаешь ошибку. Очень большую.
И столько скрытой угрозы в его голосе, что я вздрагиваю. Но все же подаю руку Грише. Мы уходим, по дороге в загс я честно рассказываю про глупого, влюбленного паренька, который когда-то, еще в первый мой приезд в Тибет, ходил за мной хвостом и поклялся когда-нибудь за мной вернуться. Про ритуал, конечно, не упоминаю. Молю любимого:
– Ты же понимаешь, Гриша, я не воспринимала его слова всерьез. Я и подумать не могла, что он меня не забудет – за столько-то лет! И умудрится найти!
Любимый, кажется, успокоился, мы приезжаем в загс, подаем заявление. Но сердце мое не на месте. Когда Григорий отвлекается на телефонный звонок, я спешно набираю офис.
– Чужеземец ушел, – докладывает девчонка-администратор. И с удовольствием добавляет: – А вам просил передать, что обычно он не мстит женщинам. Но для вас обязательно сделает исключение.
– …Цирин, я уверена, способен на многое, – тихо закончила Влада. – На то, что не поддается разумным объяснениям, но обладает огромной силой. Он мог, я уверяю вас, вложить весь свой гнев, всю злость на меня, на Гришу – в ту самую нефритовую чайку. Теперь фигурка попала к больной девочке, которая не имеет ни малейшего отношения к этой истории. И я очень боюсь: вдруг чайка не спасет ее, а, наоборот, погубит?
Врагов Татьяна любила. Когда они есть, даже жить интереснее. Кровь по венам бежит быстрее, румянец сияет ярче.
Но сейчас – впервые! – она столкнулась с противником не реальным, а эфемерным. Не воспринимать же, право, всерьез тибетские заклятья да заговоры. С кем воевать? У кого требовать справедливости? У тибетского шамана, или кто он там, Цирина? Смешно.
«Нет никакой связи между ухудшением Юлиного состояния и нефритовой чайкой, – убеждала себя Садовникова. – Да и не может какая-то паршивая фигурка вершить человеческую судьбу. Не мистика здесь, а статистика: донорский костный мозг приживается максимум в половине случаев, и Юльке моей просто не повезло…»