Незримые узы
Шрифт:
— Как приятно быть нормальными людьми!
Билл и Аликс расхохотались.
С годами характер Аликс несколько смягчился, да и времена изменились. В общем духовном настрое американцев, свойственном им во времена вьетнамской войны, произошел определенный сдвиг: снизился накал страстей, из речей исчез пафос, притупилось желание немедленно бежать куда-то и спасать мир. Жизненные устремления приобрели более личностный, прагматичный характер.
Неизвестно, что было тому причиной: замужество, собственный дом, второй ребенок или просто возраст —
Иногда, посмотревшись в зеркало, — элегантный деловой костюм, аккуратная короткая стрижка (так больше нравилось Биллу), начищенные туфли, наманикюренные ногти — и должным образом оценив свое отражение, она говорила себе: «Хорошая девочка Аликс Брайден… Ты все-таки стала частью системы, которую когда-то презирала». Аликс была небогата, хотя с точки зрения получаемых гонораров и могла бы считаться таковой, но, к испугу Билла, деньги так же быстро утекали из ее офиса, как и притекали в него. Большая их часть уходила на тех, кого он в шутку называл «второй семьей» Аликс, — то есть на незадачливых некредитоспособных клиентов, которые пользовались ее мягкостью и отзывчивостью.
Обладая ярко выраженным политическим складом ума, Билл редко ввязывался в заведомо проигрышные дела и в определенных ситуациях обычно прикрывался маской легкой равнодушной иронии. Вообще-то свои проблемы он старался держать при себе, хотя иногда, когда не мог справиться с плохим настроением, удалялся в мансарду и оставался там наедине с саксофоном и блюзом. Все лучше, чем поколачивать собственную жену, пояснял он.
Как Билл мечтал о будущей перспективной работе, так и Аликс лелеяла свои мечты. Любимейшая из них состояла в уходе от дел и ведении сугубо домашнего образа жизни. Временами, особенно выпив чуть больше обычного или погрузившись в разворот «Санди Таймс», посвященный домашнему хозяйству и садово-огородным проблемам, она начинала жаловаться на то, что по горло сыта юриспруденцией.
— Кому это нужно? Ответственность, кропотливый труд, волнения… Брошу-ка я все это и займусь домом, разведением роз, вышиванием занавесок и прочими приятными вещами. Заведу еще детей… Научусь печь хлеб. Говорят, это очень успокаивает. Станем есть простой ржаной хлеб, как аляскинские старожилы. Такой запах будет идти от печки…
— Прекрасно… Точно… — соглашался Билл. Он был слишком добродушен, чтобы начинать спорить с Аликс по этому поводу, и слишком тактичен, чтобы напоминать ей, что на кухне она представляет собой почти стихийное бедствие. Кроме того, он знал, что это настроение быстро пройдет.
Уже на следующее утро Аликс вскакивала в положенное время, одевалась, хватала свой портфель и бежала на работу.
И все-таки несмотря на то, что она так и не бралась за выпечку хлеба или вышивание занавесок, со стороны ей можно было только позавидовать: ее карьера была блестяща, дети — очаровательны, муж — настоящий принц из сказки… Что еще могла желать любая здравомыслящая женщина?
Как-то ранней весной Аликс вернулась в свой офис после ланча, чтобы просмотреть перечень звонивших ей клиентов. Настроение у нее было великолепным, она наслаждалась успехом, одержанным ею в только что закончившемся процессе по делу об убийстве мальчика из церковного хора. Не только все вышло так, как она и добивалась, а отзывы в прессе были феноменальными, — ей даже прислали поздравления из самого Ватикана!
— Ну уж теперь-то у тебя действительно появились друзья на самом высоком уровне! — пошутил, узнав об этом, Билл.
Все еще улыбаясь при этом воспоминании, Аликс просматривала розовые листочки, лежащие на ее столе. Звонки были в основном от старых клиентов, ничего срочного. Вторая половина дня обещала быть спокойной.
— Кто это? — спросила она Тери. — Кто это «некий мистер Хэп Мендельсон»?
— Он уже три раза за утро звонил, — ответила Тери. — Сказал, что вы ему срочно нужны, но своего телефона не оставил. Я думаю, он звонил из автомата. И могу поручиться, что у него нелады с законом.
Аликс пожала плечами.
— Ну да, а что конкретно? Он сказал, что у него за проблемы?
— Только то, что это очень серьезно. Голос был такой, как будто он в полной панике. Я спросила, не хочет ли он записаться на прием, но он побоялся приходить сюда. Еще он сказал, что это вопрос жизни и смерти. И спросил, не могли бы вы встретиться с ним в… — она сверилась с записью в своем блокноте, — …кафе «Акрополис» на Западной Двадцать первой улице. Сказал, что будет ждать вас столько, сколько потребуется.
— О Господи! — вздохнула Аликс. — Ох уж эти клиенты… Скоро они захотят, чтобы их обслуживали на дому.
К ней уже обращались с просьбами встретиться вне стен офиса. Конечно, тревога могла быть ложной, или просто нервы человека на пределе… В любом случае она чувствовала себя обязанной откликнуться.
— Да-а-а… ладно. — Она быстро пролистала остальные заметки: ничего такого, чего нельзя было бы отложить на потом. Вполне может успеть вызволить мистера Мендельсона из его беды. Аликс освежила помаду на губах.
— Хорошо, — сказала она, — если он еще позвонит, сообщи ему, что я уже в пути. Кстати, а как я его узнаю?
— Он сказал, что сам вас узнает.
Ее вопрос оказался чисто риторическим. Потому что когда она вошла в кафе, Он был там. Большой как сама жизнь, только вдвое опаснее.
Сэм-Хьюстон Мэттьюз.
Челси
«Идиотка!»
От одного взгляда на Сэма Мэттьюза у нее подогнулись коленки и в голове возник полный сумбур. А ведь она его уже похоронила…
Но только не в своем сердце. Сердцем она знала, что эта встреча должна когда-нибудь произойти. И вот он перед ней — живехонек. Полон сил. Реальнее, чем тот, которого она помнила…
Неотвратимо! Невероятно! Несчастье в голубой хлопчатобумажной рубашке…
Аликс рухнула на стул в красной кабинке из пластика, поражаясь собственной уязвимости. Он по-прежнему обладал магическим влиянием на нее. Привлекал… Подавлял.
«Аликс Брайден, ты идиотка! Уноси скорее ноги от этого человека!»