Незримые
Шрифт:
– Пойдемте, – произнесла Биана, открывая мерцающие двери Эверглена.
Они молча двинулись по тенистой дороге.
– Никогда не думал, что скажу это, – пробормотал Киф, – но я очень скучаю по таскающемуся за нами Гигантору.
Софи кивнула, жалея, что ее двухметровый гоблин-телохранитель ранен и не может пойти с ними. Во время битвы на Эвересте Сандора сбросили со скалы, и он переломал практически все кости. Элвин заверил, что с ним все будет в порядке, но Сандора ждал длинный путь к восстановлению.
«Не такой длинный, как наш», – подумала Софи, разглядев в мрачной ночи огромные ворота Эверглена. Сияющие золотом решетки поглощали весь свет, не давая никому прыгнуть внутрь.
– Пора бежать, – прошептал Алден.
Телепортация работала лишь в свободном падении, и скалы, с которых им предстояло спрыгнуть, располагались вне Эверглена.
Фитц вытер глаза.
– Передай маме, что мы ее любим, хорошо?
– Тебя мы тоже любим, пап, – добавила Биана.
– И не подпускайте старейшин к моей семье, – попросил Декс.
– Даю слово, – пообещал Алден. – К Грейди с Эдалин я их тоже не подпущу.
Софи кивнула; в ее голове метался миллион невысказанных фраз. Но важным было лишь одно:
– Если Грейди пойдет за Брантом – не пускайте его.
Алден взял ее за руку.
– Не пущу.
Все поглядели на Кифа.
– Передайте отцу… что я спрятал его любимый плащ в шкафу на двадцать девятом этаже. Но не говорите, что дверь заряжена газом гулона. Пусть выяснит это на собственной шкуре.
– Ты точно не хочешь ничего добавить, Киф? – спросил Алден.
Тот пожал плечами.
– А что еще?
Алден обнял Кифа и прошептал что-то ему на ухо. Что бы он ни сказал, на глазах Кифа выступили слезы.
Когда Алден открыл ворота, они навернулись и у Софи.
Пятеро друзей поглядели на возвышающийся впереди лес и взялись за руки.
Вместе они медленно шагнули в темноту. Едва они ступили за порог, как из тени выступила эльфийка в плаще – но не в черном плаще «Незримых».
В серебристом плаще с бриллиантами.
Такие плащи носили старейшины.
Глава 2
– Все в порядке, – проговорил хрупкий усталый голос, и эльфийка откинула свой блестящий капюшон. Светлые локоны обрамляли знакомое красивое лицо старейшины Орели. – Я пришла сюда по своей воле, – сказала она, и на голове ее действительно не было обруча с розовыми драгоценными камнями.
Алден опустил руку с мелдером – небольшим серебряным оружием, вызывавшим мгновенный болезненный паралич.
– Скоро прибудут остальные?
– Скоро. Бронте с Териком все еще отстаивают вас, но они ничего не добьются. Все слишком поглощены страхом и гневом. – Орели провела изящными пальцами по собственной руке и вздрогнула в лунном свете. Она была эмпатом, как Киф с отцом, и Софи еще никогда не видела в ее глазах столько боли.
– Как их накажут? – спросил Алден.
Орели опустила взгляд.
– Декса с Кифом отстранят от занятий до конца семестра и приставят к ним надзирателей. Фитца с Бианой отстранят на неделю и заставят месяц работать в Убежище…
– Погодите, – перебил Декс. – А чего это нас наказывают строже?
– Наследие Вакеров в нашем мире колоссально, – напомнила Орели.
Вакеры были практически королевскими особами. Среди них было больше дворян, чем в других семьях. Между тем у отца Декса так и не проявился талант, а в Забытых городах был важен лишь он, а не богатство, цвет кожи или возраст. Эльфы считали, что делить народ на основе способностей справедливо. Софи сомневалась, что можно «справедливо» кого-то делить. Бесталанные эльфы не могли стать аристократами, а если играли свадьбу с кем-нибудь, обладающим талантом, то их считали «дурной партией». Мама Декса все равно вышла за его отца, но из-за этого Декса презирали всю жизнь.
– Вот как, значит? – возмутился Киф. – Только выяснилась правда о моей матери, и моя семья стала отбросами?
– Не отбросами, – поправила Орели. – Но твоего отца сняли с должности Эмиссара. Совет не верит, что эмпат даже не подозревал о предательстве жены.
Киф поморгал, а потом громко и холодно рассмеялся.
– Ну, теперь не получится сказать, что мама ничего для меня не сделала. Даже немного жаль, что меня не было рядом, когда ему об этом сообщили.
Отца Кифа заботили лишь титул и статус, а добротой и любовью он сына не баловал. Поэтому Софи понимала радость Кифа – но сама с удивлением ощутила толику сочувствия лорду Кассиусу. За одну ночь он потерял и жену, и обожаемый титул. А утром узнает, что его единственный сын сбежал.
– А что будет со мной? – спросила Софи. – Какое наказание выбрали мне?
– Мы все еще спорим на эту тему, – тихо ответила Орели, – но тебя, скорее всего, сошлют в Эксиллиум.
Софи даже не знала, какие из ее слов напугали сильнее всего. О таинственной школе Эксиллиум ей было мало что известно, но она часто слышала, что ей там не понравится. А ее еще и сошлют…
Да, она все равно сбегала – но ссылка казалась такой… необратимой.
– Эксиллиум располагается на Нейтральных территориях, – прошептала Орели, – и вам слишком опасно там находиться. Особенно сейчас.
– Почему особенно сейчас? – спросил Алден.
– Огры что-то замышляют – по крайней мере, этого я опасаюсь. Поэтому я хотела кое-что вам передать. – Орели щелкнула пальцами, и в ее ладони появилась небольшая стеклянная сфера. Софи не знала, что Орели была телекинетиком.
– Твой тайник? – спросил Алден, отступая.
– Тайник Кенрика, – поправила Орели. – Он отдал его мне перед…
Она не договорила, но легче от того не стало. Кенрик был одним из первых старейшин, встреченных Софи, и он сразу же ей понравился. Он был добрым, мягким, улыбчивым и всегда вставал на ее сторону. Но несколько недель назад он погиб во время обернувшегося кошмаром исцеления Финтана.
Финтан был пирокинетиком, завербовавшим Бранта в «Незримые». За свое предательство он был подвергнут взлому памяти, но смог защитить свои тайны. Когда Софи узнала, что может исцелять разум, Совет приказал ей вылечить Финтана, а тот нашел в себе силы разжечь проклятое Вечное пламя.
Софи удалось схватить Фитца с Орели и телепортировать их подальше от огня, но Кенрика поглотило пламя. Единственным утешением Софи было то, что Финтан погиб в собственном пожаре.
Орели взяла Софи за руку и осторожно вложила сферу в ее ладонь. Внутри нее блестело семь камней разного цвета.