Незваные…
Шрифт:
– Слушай, кис, я устал от этих жуков и прочей ерундени. Давай упакуем их в коробку и пусть спят. Мне надо что-то делать с сокровищами графа, искать жильё для нас обоих, ну и… так далее. И ещё. Меня менты могут прихватить, если не зарегистрируюсь по месту прибытия. Что делать по этому поводу, пока не знаю.
– Давай, я к папе обращусь?
– Ещё чего! Подожди. Может, я у тётки перекантуюсь первое время?
– У Валентины Георгиевны?
– У неё.
– А она пропишет?
– Нет, я даже предлагать этого не буду. Мне надо своё жильё купить.
– А деньги?
– Во-от! Получается, что самое насущное – реализовать клад.
– А Гарик?
– Это мелочёвка. Штаны поддержать на первое время. Хотя он может вывести на рыбу и покрупнее. Пожалуй, он единственная зацепка на сегодняшний день. Съезжу-ка я к нему сегодня. Поговорю конкретнее.
– Давай. А что с погромом будем делать? – Марина кивнула в сторону зала с травмированным паркетом и убитым мраморным столом.
– Когда папа приезжает?
– В воскресенье вечером.
– Так, сегодня суббота…
– Только начинается.
– Тем лучше. Позвони ему среди дня, скажи, багетку поправляла, ну, штору заело или что-нибудь в этом роде, грохнулась, чуть не убилась… Простит, я надеюсь. А потом возместим убытки. Придумаем способ.
– Точно. Так и сделаю. Папа не вредный. Он за меня знаешь как переживает. Я как-то в детстве руку в разбитую розетку сунула, меня током трахнуло на его глазах. Он чуть инфаркт не схватил, на руках меня весь день продержал, успокаивал. А я ревела! Знаешь, как напугалась?
– А сколько лет папе-то твоему?
– В январе 40 исполнилось.
Серж присвистнул, но ничего не сказал, а только подумал: «Блин, моложе меня».
– Что?
– Да ничего, я думал, он старый у тебя уже.
– Конечно, старый. Седой весь. Вот мама молодец! У неё фигурка точёная, рыжая, как я, и полдеревни за ней ухлёстывает. Только уроды они все. Пьяницы да тунеядцы. Ей бы в город вырваться…
– Вырвется. Обещаю.
Завтрак был закончен. Две чашки кофе завершили диалог сотрапезников. Серж сходил в душ, побрился папиной электробритвой «Браун». Парфюм только понюхал, но использовать не стал. Надел постиранные в стиральной машинке «Аристон» и высушенные на полотенцесушителе новые, купленные вчера вещи. Марина в это время наводила чистоту в комнатах, убирая следы присутствия постороннего мужчины и ночных оргий. Ей надлежало пока оставаться целомудренной провинциальной дочкой крутого и строгого папаши.
Планы Марины звучали из её уст так:
– Поеду сейчас к Ленке, она местная, тоже завалила экзамены в прошлом году. Хочет вместе со мной снова пытаться. Документы мы уже сдали на прошлой неделе. Она у репетитора занимается. Может, пристроюсь тоже? Как думаешь?
– Давай, конечно, раз уж возможность такая есть.
– Пока ничего нет. Сейчас поеду, буду эту возможность завоёвывать…
– На-ка, Мариш, возьми деньги… Сейчас гляну, сколько осталось.
– Зайка, перестань, думаешь, у меня денег нет? – Марина снисходительно и ласково посмотрела на друга. – Мне папенька всегда оставляет. Смотри!
Она подбежала к шкафчику над плазменным телевизором в зале, достала оттуда шкатулку…
– Это моя, её даже Людка не касается!
– Жена папы?
– Угу… Вот, гляди… Семнадцать тысяч рублей с мелочью. Он всегда сюда откладывает для меня лишние деньги. Я, правда, почти ни разу ими не пользовалась. Нужды пока не было. Но если что – они мои.
– А твоей маме он помогает?
– Постоянно. Он на книжку её ежемесячно перечисляет какую-то сумму, какую – не знаю. Но мама говорит «балует». Значит, нормально.
– Слушай, кис, а чем мама твоя занимается?
– На пасеке работает. Мёд, понимаешь?
– Своя пасека?
– Нет, соседа, но они старые друзья, доходы как-то делят… Ну, может, не поровну, но нужды мы не испытываем. Мёд всегда в доме… А кроме того, куры у нас, пятьдесят голов, коза… Раньше коров держали, да пастух спился, гонять некому стало… А, ладно, нормально всё. Хлопот меньше.
– Марин, я сейчас пойду, ты тоже. Присядем на дорожку. По традиции.
Девушка бросила гладить выстиранное платье, стояла в халатике и странно смотрела на Сержа.
– Чего это ты так траурно? Мы ж не навек прощаемся.
Она кинулась к нему в объятья. Серж поглаживал Марину по спине и улыбался. Конечно, зря он так церемонно решил обставить начало дня. Это ж всего лишь начало нового и светлого дня их будущей жизни. Его и Марины. Жизни, предвещающей массу интересного и загадочного… Эти штучки-дрючки, то живые, то мёртвые. Майя, ацтеки… Бр-р. Опять нахлынули впечатления от событий прошедшей ночи. Но почему-то тут же отошли в сторону, затмлённые рыжим светом Маринкиных волос, таких ароматных и влекущих…
– Так, базар рано нынче начинается, тем более суббота. Я полетел к Гарику. А ты давай собирайся и – к подруге Лене. Созвонимся. Дальше – война план подскажет.
Серж встал, небрежно покидал подобранные с пола волшебные предметы в коробку из-под обуви, найденную в шкафу прихожей, запихнул её на антресоль, так, чтоб не бросалась в глаза, и ушёл, чмокнув на прощанье Марину.
…Гарик встретил его по-кавказски радушно, с обниманиями и символическими поцелуями.
– Ара, слушай, я про тебя всю ночь думал, дорогой. Ты, Серёжа, чем-то зацепил меня со своей девушкой. Такая пара у вас! Так вы подходите друг другу! Я хороших людей сразу чувствую. Разные тут у меня бывают. И менты, и бандиты, и воры, и простые люди. Ты – не как все. Ты человек! – Гарик значительно поднял указательный палец вверх. – Ты мне зачем доллары назад вернул вчера? Обидеть хотел?
– Ну что ты, дорогой!
– Нет, я понял, что ты благородный! Я таких уважаю.
Серж с подобающим вниманием выслушал тираду армянина и, пожимая ему руку, завёл свою тему разговора.
– Гарик, я тебе честно скажу. Ты парень свой, я вижу, и бакинских знаю хорошо, приходилось и пайку вместе делить…
Гарик понимающе кивнул, мельком обратив внимание на выглядывающие из под майки синие звёзды на плечах Полехи. А тот продолжал, не упустив из виду движение глаз бакинца.
– Я сам, как и ты, издалека приехал, но местных знаю хорошо. Друг меня сюда пригласил. Сильный человек был, уважаемый.