Незваные…
Шрифт:
Ювелир оживился, привстал, заглянув за спину клиента, оценивающе посмотрел на девицу, заинтересованно и понимающе цокнул языком и, грохоча стулом, открыл дверь:
– Заходи, Серёжа, и невесту зови.
У армян врождённый дар к общению и сближению. Через 15 минут, когда серьги, оказавшиеся «случайно» в наличии (клиентка давняя принесла на продажу), уже были по достоинству оценены и примерены, все трое перемывали кости Антону, этому «жирному обманщику» со скупки, которому знакомые Сержа не раз якобы сдавали золото, и все оставались недовольны этим пройдохой. Конкурентов не любит никто,
– Да, Гарик, кстати, о цене мы договорились – семьсот баксов, значит семьсот, но у меня ещё к тебе вопрос. Я пока не продаю, но консультация твоя нужна всё равно. Взгляни-ка.
И только сейчас Полеха достал из кармана монету. С интересом стал наблюдать за общительным бакинцем.
Гарик поцокал языком, посопел, покряхтел и в заключение сказал:
– Если есть ещё, не продавай, я возьму.
– Да ладно, Гарик, что ты, не продаю я…, впрочем, тебе уступлю. Сколько дашь?
После длинных признаний во взаимном уважении, честности и клятвенных заверениях, что «своих» Гарик никогда «не кидает», обе стороны пришли к согласию, что бартер будет справедливым, если за серёжки с бриллиантовыми глазками в оплату пойдёт монета.
Серж и его «невеста», пока длился весь разговор, несколько раз переглядывались, но эмоции сдерживали успешно, правда, Марина часто краснела, шокированная подарком. Однако в душе сомневалась – а не трюк ли это с серёжками, только чтобы продать подороже монетку? Она была права отчасти. Полеха преследовал две цели одновременно. И добился своего. Гарик не отставал:
– Ещё есть?
– Я слышал, ты считаешься истинным мастером и ценителем красивых вещей. Но ты ещё и коллекционер, что ли? – одновременно с комплиментами и заданным вопросом Сергей достал из кармана следующие три червонца. Гарик не глядя расплатился, выложив сотками 2100 долларов. Недолго сопротивляясь, он всё-таки принял назад одного «мёртвого американского президента», хотя предложено было три на сдачу.
Расставались друзьями. Обменялись телефонами. Полеха обещал на днях заскочить, показать кое-какие безделушки. Знакомство следовало закрепить. Оно, безусловно, оказалось ценным.
Когда парочка двигалась в сторону кафе, обескураженная подарком и счастливая Марина обняла за шею Сержа и поцеловала в щеку. Тот заговорил что-то не очень внятное и поймал губы девушки. На минуту они так и застыли посреди снующих людей. Очень романтичная сцена.
За трапезой в кафе Марина позвонила отцу, сказав, что приехала, но задержится на время, поскольку встретила старых друзей и сидит с ними в кафе. Отец не возражал, привыкнув к самостоятельности дочери. Видимо, ничто в их отношениях с родителями пока не противоречило семейным порядкам…
4.
На вещевом рынке Сергею были куплены новые джинсы, красивая футболка и лёгкие светлые сандалии. Старые вещи он выбрасывать не стал, сложил в пакет. Теперь предстояло решить, как быть дальше. Разогретые шампанским чувства требовали продолжения банкета. Счастливая Марина уже откровенно висла на своём бой-френде, которому это только льстило. Соскучившийся по женскому общению, он чувствовал себя на седьмом небе,
Решили съездить на Путейскую к семье Шурши.
Новые жильцы поведали, что бабка, которой сейчас 102 года (!), ещё жива, но находится в доме престарелых. Нина вышла замуж, потом разошлась, растит дочь и имеет отдельную квартиру недалеко, на улице Ленина, а Валентина Георгиевна живёт в соседнем доме. Вот так всё оказалось просто.
Серж предложил Марине временно разбежаться: он навестит знакомых, а она – к отцу. Хотелось бы без свидетелей объясниться с родственниками Шурши. А ближе к вечеру договорились созвониться и встретиться. На том и порешили, хотя Марина немного приуныла. Сергей проводил её до остановки, они долго целовались, пропустив несколько автобусов, и, наконец, расстались.
…Звонок заверещал птичьей трелью. Дверь открылась почти сразу. Нарядно одетая Валентина Георгиевна, немного изменившаяся за прошедшие годы, сразу узнала Сержа.
– Батюшки, Серёженька! – она обняла его, сдержала слёзы. – Ну-ка, идём-ка, расскажешь всё мне, – сбросила, видимо, только что надетые туфли, немного суетливо провела друга семьи на небольшую кухоньку однокомнатной квартиры, пообмахивала тряпкой стул и стол, усадила гостя, поставила на плиту чайник. – А я только собралась к Ниночке ехать, у Дашеньки день рожденья сегодня…
– О! А сколько ей?
Бабушкино лицо умилённо просияло:
– Четыре годика моей лапушке. Такая она, Серёж, красивенькая, прелесть, ангелочек просто! Так, всё. Рассказывай. Нет, подожди! Как нашёл-то меня?
– Новые жильцы подсказали.
– Ага. Ну-ну…
– Ну, я писал Вам в самом начале, что случилось на вокзале. Это всё не по моей вине, просто рок какой-то. Никого не трогал…
– Да уж, не трогал, голову парню проломил, по новостям тогда передавали о драке той. Ларёк разнесли, витрину выбили, осколками людей порезало ни в чём неповинных…
– Да их два бугая было! И я один…
– Ладно. Ты мне скажи, куда ты тогда сорвался так спешно?
– Я в Новомосковск собирался ехать. По просьбе Шу… Геннадия.
– Как по просьбе Геннадия? – удивлённо подняла брови Валентина Георгиевна.
– Он перед смертью просил как-нибудь съездить туда, место там одно есть, где они с друзьями припрятали кое-что из…
– Не надо, я поняла… И н'eчего туда ездить больше. Видишь, как всё обернулось?
– Да я уже съездил. Там всё посносили. Нет ничего.
– Вот и слава богу! А когда успел?
– Да по дороге к вам.
Засвистел чайник.
– Сейчас чайку попьём, и проводишь меня, Нина рада будет. На внучку посмотришь. Ты знаешь, Серёж, как ни странно, она так на Геночку похожа иногда, особенно когда смеется. Сам увидишь.
Женщина хлопотала, разливая чай, накладывая в вазочку печенье, конфеты. А Серж восхищённо смотрел на неё – ведь 76 лет уже, а не скажешь, – и по-своему радовался встрече. Если бы у него была семья, мать, – наверное, всё вот так сейчас и выглядело бы. Сын вернулся домой, а седая старушка-мать встречает его чаем… В памяти зазвучали слова из уголовной лирики на эту тему: «Сын твой вернулся домой, а мать на перроне встречала…».