Незыблемые выси
Шрифт:
Только отвернувшись от полок и шкафов, Иоланта заметила оставленные на рабочем столе предметы — лежащие рядышком двусторонние блокноты Кашкари и Амары, с запиской от Кашкари под ними.
«Дорогая Фэрфакс,
Эти блокноты содержат информацию, от которой зависит безопасность многих лиц. Поскольку страницы нельзя надежно защитить, мы решили оставить их здесь, дабы избежать лишнего риска. Пожалуйста, будь
Жаль, что мы не смогли должным образом попрощаться. Знакомство с тобой — честь для меня. Да хранит Фортуна твой путь.
С любовью,
М.К.»
На другом конце стола обнаружилась самая большая ценность Тита. И он также оставил рядом записку:
«Возлюбленная,
Я долго сомневался, стоит ли брать с собой дневник матери. И в итоге решил оставить его здесь, ибо не хочу, чтобы он потерялся или его уничтожили. А еще потому, что время пророчеств уходит. Пожалуйста, сохрани его, ведь там написана и твоя история. Наша история.
Молю, прости мне мой поступок. Я дышу одной тобой. Так всегда было и всегда будет.
Тит».
Только из-за любви к нему Иоланта не сожгла это письмо здесь и сейчас. Но она закричала, обзывая принца такими словами, что, вздумай кто-нибудь их записать, бумага бы воспламенилась.
Когда Иола уже охрипла от крика, последовавший за ней в лабораторию учитель Хейвуд неуверенно заметил:
— Похоже, жизнь в школе для мальчиков сильно повлияла на твой лексикон.
— Не хотелось бы разрушать ваши иллюзии, — резко отозвалась она, — но я еще лет в двенадцать все это знала.
Затем поставила локти на стол и уткнулась лицом в ладони, столь же измотанная, сколь рассерженная. Неужели это конец? После всего, что они пережили, Тит серьезно думал, будто она станет тихо сидеть и ждать сообщения в «Деламерском наблюдателе» об уничтожении половины населения города дождем смерти? Или о дате его государственных похорон, если, конечно, Атлантида когда-либо сподобится вернуть тело? Иоланта и это должна узнать из газет?
— Иола, дорогая…
— Пожалуйста, оставьте меня. — Ей претило грубить учителю Хейвуду. Но он так радовался, что она не ушла с остальными… а видеть его радость сейчас не было сил.
— Конечно. Но, пожалуйста, помни, что нам рано или поздно придется покинуть лабораторию, хотя бы переехать в какую-то гостиницу. Ты не можешь оставаться здесь вечно.
Она могла бы, хотя бы для того, чтобы позлить Тита.
— Понимаю. Прошу, оставьте меня на несколько
В лаборатории имелся свой экземпляр «Деламерского наблюдателя», содержимое которого обновлялось каждые несколько часов, а порою даже чаще.
— Хорошо. Я уже прочитал все статьи, пока ты спала. Впрочем, кто-то раньше забыл в гостиной «Таймс» — я лучше его посмотрю.
Молчание. Пустота. Звук собственного судорожного дыхания. Опустошение — ведь Иоланта больше не нужна. Навсегда.
Дождь из сердец и зайчиков. Пустыня Сахара, когда Тит ночами одиноко брел по песку, присматривая за ней. Молния, прочертившая небо снизу доверху, ослепительно-белая и смертоносная. «Для тебя».
Ярость переполняла. Вскипела в груди, словно в темном котле.
Когда Иола втащила принца в маяк, у него были такие холодные руки…
«Ради тебя, ради тебя одной. Живи вечно. Я дышу одной тобой. Так всегда было и всегда будет».
Не в силах перенести потрясение, Иоланта схватилась за голову. Умиротворение, спокойствие, беззаботность — ей просто необходимо хоть что-то из этого. Если же нет, то пусть придет благословленное оцепенение, лишь бы прекратилась эта бесконечная круговерть чувств и воспоминаний.
Пустота, которую Иола так жаждала, нахлынула буквально из ниоткуда. Но оказалась не умиротворением, спокойствием или беззаботностью — сознание ухватилось за что-то, отбросило прочие мысли, чтобы вытащить из этого хаоса образ какой-то идеи.
Иоланта резко выпрямилась.
«Что может быть хуже, чем если тебя принесут в жертву в крипте Лиходея?» — спросил как-то Кашкари. Учитель Хейвуд тогда вздохнул. Иола, совершенно естественно, приняла это за проявление страха.
А что, если она тогда ошиблась?
— Иола! — Наставник отложил в сторону «Таймс» и вскочил с места. — Тебе лучше?
Редко она чувствовала себя хуже, чем сейчас.
В ответ на ее молчание Хейвуд, нервно поерзав, постучал пальцами по газете:
— Ты не поверишь, что я только что вычитал — здесь объявление о похоронах твоего друга, молодого Уинтервейла.
Действительно, в немагических газетах подобную новость вряд ли ждешь. Но Иоланта по-прежнему молчала.
— Иола, с тобой все хорошо?
Конечно, нет, но ее мозг сейчас неистово работал.
— Ты помнишь профессора Ивентайд?
— Ипполиту Ивентайд? Ну конечно!
Профессор Ивентайд — личность незабываемая: крупная, словоохотливая женщина с ярко-рыжими волосами, гардеробом из пайеток и тканей в горошек и умом острым, словно волшебная палочка-клинок. Ее исследования относились к области темных искусств, которых остерегалось все остальное магическое сообщество. Всестороннее изучение темных искусств воспринималось как вынужденная необходимость, лишь бы были те, кто способен распознать и помочь против таких видов магической практики.