НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 11
Шрифт:
Павлыш ступал в след Старшему. Старший остерегался опасности снизу. Боялся своих соплеменников? Белой Смерти? Соседей из другого племени?
Храм был вырублен в скале, как и дом Старшего. Может, использовали старую пещеру. От широкой площадки к входу вела грубо вытесанная лестница. Сам вход был невелик, сужался кверху, по сторонам возвышались две невысокие колонны, на каждой высечен глаз, разделенный пополам узким зрачком. И все.
— Иди туда, — сказал Старший.
— А ты?
— Я пойду обратно.
Что еще задумал его спутник? Павлыш решил, что вернее всего, на голову ему свалится каменная балка.
— Ты пойдешь первым, — сказал он.
— Почему? — удивился Старший. Гребень шерсти на его голове приподнялся.
— Мне здесь не нравится, — сказал Павлыш, — я пойду вниз, в деревню.
— Нельзя, — сказал Старший.
— Старший! — раздалось сверху.
— Что?
По тропе приближался воин. Старший сделал шаг ему навстречу, и воин, сообразив, что сведения, которые он несет, не предназначаются для духов, наклонился к уху Старшего и прошептал что-то.
Новости, видно, пришлись Старшему не по душе. Шерсть на загривке стала торчком, перекатились мышцы плеч, ноги согнулись в коленях, словно для прыжка.
— Й-ех! — крикнул он. Рванулся вперед, когтями вцепился в лицо воину, тот выпустил копье, упал на колени. Старший пинал его ногами, потом мгновенным движением подхватил с земли копье и метнул в воина. Тот успел отскочить, и наконечник разбился о камень, брызнув осколками.
Старший уже бежал вверх по тропе, забыв о воине, о Павлыше, отпрянувшем в сторону. Старший исчез за поворотом, будто проглоченный скалой.
Павлыш подошел к воину, тот оскалился, угрожая.
— Ну, и черт с вами, — сказал Павлыш. — Мы воспитывались в разных колледжах.
Отправиться в храм? Этого хотел Старший. Старшему Павлыш не верил. Лучше пойти в деревню. Черт его знает, что еще придумает Старший, когда вспомнит о Павлыше. Воин зализывал разодранную руку.
Павлыш пошел к хижинам…
Пустая утоптанная площадка перед ними была пуста. От кучи отбросов к Павлышу бросились насекомые, засуетились над шлемом. Вот на солнышко выполз ребенок с костью в руке и при виде человека замер в ужасе. Длинные руки высунулись из хижины и втащили ребенка внутрь, оттуда донесся визг. Дверь в другую хижину была задвинута большим камнем.
Хижины были похожи одна на другую, даже не хижины, а примитивные убежища, кое-как прикрытые сучьями и сухими листьями.
Павлыш отошел к берегу ручья и оттуда снял панораму деревни. Потом оглянулся, поглядел наверх. Вход в пещеру, через которую он проник в долину, не был виден. На площадке у храме темнело пятно — воин так и остался лежать у ступеней.
Павлышем вдруг овладело беспокойство. Что могло так разозлить Старшего? Может быть, воины сделали что-то дурное с пленниками? Может, Жало с девушкой убежали? Как он не думал об этом раньше?
Павлыш повернул обратно к осыпи и у ручья столкнулся со старой женщиной, которая отличалась от прочих, виденных им аборигенов. Она шла, касаясь земли кончиками пальцев рук, и руки были так длинны, что ей не приходилось для этого нагибаться. Неровно слепленный большой горшок покачивался на плоской голове. Казалось, что женщина придерживает его бровями — лба у нее совсем не было. Глаза, скрытые в глубоких глазницах, горели желтым светом. Увидев Павлыша, старуха присела, словно ее не держали ноги и забормотала невнятно, подняв трясущиеся руки к лицу.
— Не бойся, — сказал Павлыш. — Я не сделаю тебе дурного.
— Дух, Дух, Великий Дух… — бормотала старуха. Лингвист потрескивал, силясь перевести ее слова… — Дай, мясо… дай… пощади.
— Можно подумать, что встреча со мной, хоть и страшна, но не неожиданна, — сказал Павлыш вслух, отходя от старухи и поднимаясь к храму.
Воин приподнялся, увидев Павлыша. Песок вокруг него потемнел от крови.
— Иди домой, — сказал ему Павлыш. — А то истечешь кровью. — Воин словно не слышал его, хотя лингвист внятно прощебетал перевод. Павлыш поглядел на вход в храм, но решил отложить визит.
Ловушка, а которую чуть было не угодил Павлыш, разрезала тропу. На этот раз Павлыш разбежался так, чтобы с запасом перепрыгнуть провал. Звякнули за спиной баллоны.
На площадке перед пещерой и жилищем Старшего не было ни души.
— Эй, хозяева, — позвал Павлыш. — Куда все запропастились? Вы забыли о госте.
Никто не откликнулся. Из темного лаза выскочила испуганная криком тварь и улетела, подхваченная порывом ветра.
Павлыш включил шлемовый фонарь и осторожно вступил в темный коридор, ведущий к комнатам перед подземным ходом. Он ступал медленно, но песчинки хрустели под подошвами, и оттого тишина была еще более гулкой и глубокой. Павлыш обошел все помещения, но и воины и их пленники словно сквозь землю провалились. Дверь в подземелье была приоткрыта, оттуда не слышалось ни шороха, ни звука.
Могучий дух ушел за Старшим. Жало понял, что погиб. Очень хотелось жить, но обитатели долины редко доживали до зрелых лет. Смерть подстерегала на охоте и в поле, она таилась в болезнях, лавинах, могла обернуться немилостью Старшего. И тогда Старший прикажет взять тело умершего в храм, за крепкую дверь. И воины, унесшие труп, выйдут из храма и у входа будут петь страшные песни о смерти. И лишь Старший останется в храме. А потом воины вновь войдут в храм и вынесут тело, разрезанное, чтобы выпустить злых демонов, что прячутся в мертвых и больных. И тело сожгут. Еще недавно, деды помнят, мертвых съедали и лучшие куски доставались воинам. Но это было в дикие времена.
Жало знал о смерти, видел ее, но то была чужая смерть. Своя смерть далека, своя смерть должна уйти, как уходит утренний дождь. Она уйдет обратно, в тот мир духов, в бесплотный мир, в котором нет долгоногов, яркого солнца и чистой воды.
— Теперь ты больше не убежишь, — сказал сизый воин, которого звали Тучей. Старший взял его из деревни мальчишкой. Туча толкнул юношу в спину к темноте и засмеялся.
— Туча, — сказала Речка, — ты помнишь, что у нас с тобой одна бабушка?
— Я воин храма, — ответил Туча, — у меня нет матери и отца.