НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 18
Шрифт:
— Уилкинс, когда последний раз шел дождь?
— Сегодня после полудня.
— Знаю. А до этого?
— Гм… Я думаю… Да, в среду на прошлой неделе, когда был найден труп Счастливчика.
— Правильно. Это произошло явно днем. Он, наверное, проходил мимо какой-то стройки — у него на ботинках куски белой глины. А там, где он повернулся и упал, лежат крошки. Здесь все бело. Следовательно, несчастье случилось с ним именно в этом месте. — Он посмотрел вверх. — Да, пожалуй, так и было. Теперь пустим в ход нашу полицейскую машину!..
Генри Уилкинс поднял камеру, но лейтенант замахал рукой:
— Нет, нет, сначала снимет полиция! Идемте!
Чарльз
— Что с вами? — спросил его лейтенант, не скрывая неприязни.
Но ученый лишь пожал плечами. Они пошли по коридору, теперь освещенному. Лейтенант надавил на ручку двери, но та не поддалась.
— Этого я и опасался! — сказал Чарльз Гарденер.
Сэм Мэттисон зло смотрел на него.
— А ну-ка, давайте открывайте дверь!
— Это не так просто, — ответил Гарденер таким тоном, словно они болтали о приготовлении коктейля. — Здесь такие же десять кнопок, как и снаружи. Таким образом, можно нажимать их в различных комбинациях в количестве два в степени десять минус единица, то есть тысячу двадцать три раза. Если мы положим на каждую попытку по двадцать секунд, то это составит примерно шесть часов. Но я сомневаюсь, чтобы Джимми так поверхностно подстраховал свою крепость. Мои расчеты верны лишь в том случае, если не учитывается последовательность нажимаемых кнопок, то есть тогда, когда, скажем, мы имеем один-три-пять равно три-один-пять равно пять-один-три. Но если еще и последовательность играет роль, число станет астрономическим — нам бы потребовались месяцы. И если к тому же мы предположим, что повторения цифр допустимы, то получим возможные варианты в количестве одного биллиона ста одиннадцати миллионов ста одиннадцати тысяч ста десяти. Как долго это продлилось бы, вы можете рассчитать сами.
Чарльз Гарденер считал, что имеет право на этот маленький триумф. Лейтенант же хранил желчное молчание. Только репортер не удержался от злорадной ухмылки.
— Дядя Сэм был, по-моему, снова слишком самоуверен, а? — спросил он тихо Чарльза. — Не обижайтесь на него — это профессиональная болезнь. Сядьте-ка лучше в одно из кресел и пораскиньте мозгами. Я полагаю, у вас уже есть идея, каким образом моя газета еще сегодня получит первоклассный отчет о том, что здесь происходит, а?
Они возвращались по коридору. Когда был пройден поворот, репортер вскрикнул от изумления:
— Что это за число там? — он показал на стену коридора, где наверху в маленьком квадратном оконце была видна цифра «12». — Если я не ошибаюсь, прежде оно было однозначным!
Чарльз Гарденер, заинтересовавшись, подошел ближе.
— Когда прежде?
— Я увидел его случайно, когда мы только направлялись к двери.
— И вы полагаете, что число изменилось?
— Я почти уверен, оно было раньше однозначным.
Гарденер размышлял.
— Гм… Смогли бы вы еще раз пройти до двери и обратно? Когда будете у входа, крикните, пожалуйста.
Репортер исчез за поворотом. Неожиданно «12» превратилось в «13». И почти сразу же донесся его крик.
— Возвращайтесь! — попросил ученый.
Цифра «13» вдруг сменилась цифрой «14», и тут же появился Уилкинс.
— Видите ли, — начал Гарденер, — очевидно, в нескольких метрах от двери действует световой луч, а здесь регистрируется число прерываний дополнительный контроль для старого Джима: не переступил ли кто-нибудь порог его крепости… Не переступил ли кто-нибудь… Минутку! — Казалось, ему что-то пришло в голову, — Мистер Мэттисон, могли бы вы снова пройти к рубильнику? Когда я сделаю знак, отключите, пожалуйста, ток движением рукоятки вниз.
— И тогда откроется дверь? — спросил лейтенант.
— Если бы! Скорее она крепче запрется.
— Тогда зачем все это? — Мэттисон был раздражен тем, что теперь он должен опуститься до роли ассистента старого профессора.
Но Гарденер уже настолько овладел положением, что не обратил на это никакого внимания.
— А вы, — повернулся он к репортеру, — стойте на углу коридора и, как только свет погаснет, пройдитесь еще раз к двери и обратно.
Потом он махнул рукой, Мэттисон послушно отключил ток, репортер дошел до двери и крикнул: «Нет, она действительно не открывается!», — вернулся ощупью и сказал:
— Можете снова включать!
Когда снова вспыхнул свет, они увидели, что «14» уступило место «16».
— Идиотство! — пробормотал Гарденер.
— Да в каждом порядочном магазине есть фотоэлементы, — проворчал раздосадованный Мэттисон. — Чего тут странного?
— Я не это имею в виду, — дружелюбно ответил ученый, — но ваше представление о случившемся кажется мне неполным.
— Предоставьте это мне, — грубо парировал лейтенант. — Думайте лучше над тем, как нам выйти!
— Минутку, дядя Сэм! — вмешался репортер. — Мы все сидим в одной лодке, и я считаю, что мистер Гарденер — единственный среди нас, кому подходит роль рулевого!
Чарльз Гарденер вернулся к теме, сказав:
— Давайте сядем и поразмыслим. Все остальное бесплодно.
Они сели. Чарльзу вдруг показалось, что неприятный запах разложения стал почти неощутим. Конечно, вентиляция! Техника должна быть удобной, и дверной замок тоже, несомненно, имеет удобное решение, только вот пока не поддающееся разгадке.
— Итак, что же это за цифры? — спросил репортер.
— Просчитайте сами! — ответил Гарденер. — Конечным числом было шестнадцать. Четырежды вы пересекали луч по моей просьбе. Вычитаем, остается двенадцать. Затем мы трое ходили к двери и обратно — итого шесть импульсов, остается шесть в запасе.
— Правильно! — воскликнул Уилкинс. — Это и было как раз то число, которое я сначала увидел!
— Вот видите, — отозвался Гарденер, — а до этого мы трое вошли сюда, это составляет три импульса, итого осталось три, — Ученый замолчал, словно этим было сказано все.
— Ну, а дальше что? — спросил Сэм.
— Ой, послушайте! — взволнованно сказал репортер. — Мне теперь все ясно. Один импульс, когда Баткинс вышел из дома, второй — когда он вернулся. Итого два. А от кого третий?
— Может, кто-нибудь обнаружил дверь открытой, — предположил лейтенант, — и решил прогуляться по дому? А что вы думаете — сколько еще бродяг кругом!..
— Но тогда он должен быть еще здесь! — вскочил Уилкинс. — Мы должны тут все обыскать!
— А кто, — спросил без малейших признаков волнения Гарденер, — кто выключил свет?
Лейтенант и репортер недоуменно смотрели на него.
— Скорее всего, дело обстоит так, — медленно объяснял ученый, — что дверь не отпирается и не запирается, пока отключен ток. Таким образом, Джим Баткинс не мог выключить ток, прежде чем уйти, иначе он не вошел бы. В то же время, когда он отпирал дверь, ток еще должен был быть включенным, иначе он не смог бы ее отпереть, — это уже доказал мистер Уилкинс. Кто-то должен был отключить свет именно в тот момент, когда Джим Баткинс уже открыл дверь. Кстати, в этом и объяснение, что Баткинс со страху не нашел рубильника и перепутал направление. Но кто это был?