НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 24
Шрифт:
Важнее, нежели выбор темы, вопрос, «куда ведет изображение будущего, каков тот компас, которым руководствуется писатель в своем видении грядущего мира? Ведет ли он к новому миру коммунизма — миру высшего общественного сознания, морали, человеческих отношений или же к перестановке старых декораций, придающей фальшивый «облик грядущего» все тем же древним ужасам человечества — угнетению, эксплуатации, войне и злобной жадности — всему тому, что насыщало и насыщает человеческую историю от диких времен до капитализма и фашизма наших дней? Мне думается, что для нас — это критерий первостепенной важности, так как именно образы борьбы за установление высшей формы социального устройства —
Социальный оптимизм Ефремова основан, как он сам говорит, прежде всего на глубокой вере, что «никакое другое общество, кроме коммунистического, не может объединить всю планету и сбалансировать человеческие отношения».
— Поэтому для меня вопрос стоит так: либо будет всепланетное коммунистическое общество, либо вообще не будет никакого, а будет пыль и песок на мертвой планете. Это первое.
А второе заключается в том, что человек по своей природе не плох, как считают иные зарубежные фантасты, а хорош. За свою историю он уже преодолел в себе многие недостатки, научился подавлять эгоистические инстинкты и выработал в себе чувство взаимопомощи, коллективного труда и еще — великое чувство любви…
Вот это и дает мне право считать, что хорошего в человеке много, и при соответствующем социальном воспитании он очень легко приобретает ту дисциплину и ту преданность общему делу, ту заботу о товарище, о другом человеке, которая необходима для устройства коммунистического общества (4, 335).
Отсюда вытекает, что изображение совершенного общества — не абстрактная мечта, а развитие реальных тенденций, выращивание тех добротных зерен, которые уже заложены в почву действительности.
Отсюда и требование:
— Больше, чем критика недостатков, больше, чем высочайшая стилистика или абстрактное выражение тонких чувств, нам нужны сейчас книги, так сказать, «конструктивные». Выше всего я ценю писателей, ищущих и находящих новые грани закономерностей счастья, справедливости и гуманности, действенные способы преодоления трудностей на пути к созданию общества высшего типа — коммунистического (26).
Ефремов не только изображает людей гармонического мира будущего такими, как он их себе представляет, но и теоретически обосновывает свои представления. Преимущественно этим проблемам посвящена статья «Наклонный горизонт», снабженная смелым подзаголовком: «Заметки о будущем литературы».
Главная цель искусства — формирование внутреннего мира человека в гармоническом соответствии с его собственными потребностями и потребностями общества (27, 50). Этика неотделима от эстетики. Примат обучения перед воспитанием нарушает их диалектическое взаимодействие. Этику вбирает в себя педагогика, отводя эстетике малое место. Сказочные темпы развития науки и техники затмили роль искусства в современной жизни. «В более древние времена оно занимало гораздо большее место в обиходе человека. Я считаю это крупнейшим недостатком современности, который уже повлек и еще повлечет за собой серьезные последствия» (27, 49).
В творчестве самого Ефремова эстетическое одновременно и этическая категория. Высшее счастье его героев — «не в личных удовольствиях, а в том, чтобы помогать другим, в совершенствовании и развитии красоты» (А. Горловский). Эта концепция эстетического, как одного из главных стимулов совершенствования человека, неизменно прослеживается во всех его книгах.
«В воспитании человека, в отличие от обучения, особая роль принадлежит искусству (в капиталистических и более ранних обществах — религии). Искусство, развивающее этическую и моральную сторону общественного сознания у человека, важно во всех его видах. Разумеется, искусство должно быть реалистическим, то есть выражающим действительные процессы жизни и отражение подлинного мира в психике человека» (27, 50). Научная фантастика из этого ряда вовсе не исключается. Ее реализм обусловлен научной логикой экстраполяции, закономерностей и противоречивой сложности исторического прогресса.
— Литература еще живет старыми понятиями и конфликтами: столкновение нормального человека с ненормальными общественными условиями либо обратное соотношение (19, 204). «Отсутствием подлинно диалектического понимания роли искусства и литературы в социалистическом обществе был вызван известный спор о конфликте и бесконфликтности» (27, 51). Литература будущего должна показать нормального человека в нормальных общественных условиях» (19, 204) — то, чем сейчас занимается утопия. Напрасно полагают, что позитивные произведения о настоящем и будущем исключают конфликтность. Они исследуют конфликты высшего порядка, возникающие у человека, научившегося сочетать свои интересы с интересами государства, отученного от собственнических инстинктов, от индивидуалистического (не путать с индивидуальным!) стремления к возвышению себя и привыкшего помогать каждому человеку (27, 52).
Конфликты литературы будущего мне мыслятся в основном в области творческих поисков в труде и познании, личного совершенствования и усилий на общественную пользу, но в нормальной, дружной и заботливой общественной обстановке, а не среди ничего не понимающих тупиц и дураков (или вредителей). Несомненно, что путь литературы к нормальной личности в обстановке общих стремлений и взаимопомощи, с конфликтами высшего порядка — необычайно труден и нов, но неизбежно должен стать главной линией искусства вообще в социалистическом обществе. Это будет подъем литературы социалистического реализма на качественно новую ступень» (27, 52).
Мы находим у Ефремова глубокие рассуждения о взаимоотношениях новых людей в новом обществе, о нравственно-психологических конфликтах высшего порядка, о неопреодоленном «пуризме» и ханжестве в изображении интимной жизни и красоты человеческого тела; о новом отношении к женщине, основанном на понимании реальной психофизиологической разности полов, давно установленной наукой, о дружеских связях между мужчиной и женщиной, не обязательно предполагающих половую любовь; о мещанстве как самой большой опасности «реликтового» сознания; о воссоздании художественными средствами поэзии труда; о невежестве и неинтеллигентности, которые должны рассматриваться как нравственные изъяны и не обязательно связаны с образовательным цензом, и т. д.
«Наука и техника дали человеку могущество. Современный человек технически шагнул далеко вперед, а морально, с точки зрения общественного воспитания, он еще не поднялся до уровня новых требований. В век сложной технической цивилизации задача нравственного воспитания юных стоит острее, чем когда бы то ни было раньше» (6, 4).
Научная фантастика в силу ее привлекательности оказывает формирующее воздействие не сознание, как некогда старые приключенческие романы.
— Ей ни в коем случае не следует уклоняться от сложных вопросов и постановки больших перспективных проблем — и научных, и социальных, и философских, и моральных, и эстетических, и педагогических- всех тех проблем, которые волнуют человечество… (19, 207).