Ни дня без победы! Повесть о маршале Говорове
Шрифт:
— Нынче же поеду поступать в офицеры!
То ли у него были свои деньги, то ли тоже украл у отца, но он побежал на пристань и купил билет на ближайший пароход. Потом стоял на второй палубе и посылал последние приветы своим дружкам на пристани:
— Тыловые крысы! Бабьё трусливое!
А когда он швырнул в провожавшую публику бутылку шампанского, как гранату, служители пароходного ресторана аккуратно подхватили юного патриота под ручки и уволокли в каюту.
Хорошо, что толстая шампанская бутылка угодила в серебристый радиатор стахеевского авто и разбилась, никому
— Дурак полоумный, — охарактеризовал друга Пашка Стахеев и велел шофёру протереть радиатор замшевой тряпочкой.
Тем же вечером Лёня Говоров сидел в уютном доме Лазарева, а маменька учителя, листая старинную книгу, приговаривала:
— Люблю, чтобы мужчины говорили про умное, а я бы слушала.
Александр Иванович рассказывал:
— Я побывал перед самой войной в Петрограде. Встретился с товарищем, который учится на кораблестроительном отделении Политехнического института. Он показал мне свыше сорока листов чертежей своего дипломного проекта. Подробные расчёты, все размеры — работа изумительная. Я спросил, сколько же он потратил времени? Товарищ ответил, что последние два года работал с восьми утра до восьми вечера не разгибая спины и отдыхал только на Новый год и в день рождения.
— Это хорошо, — не испугался Леонид. — Любопытно, какие они там проходят науки?
— Я записал, — обрадовался вопросу Александр Иванович. — Сейчас отыщу эту бумаженцию.
Лазарев порылся в ящиках бюро и нашёл нужные записи. Он показал Лёне список нескольких десятков наук, которые проходят студенты кораблестроительного отделения. Лёня внимательно прочитал список.
— Позвольте. А судовождение разве не проходят? — спросил он.
— Ему ещё не хватает! — воскликнул Лазарев. — Да, сударь мой, ты далеко пойдёшь с таким рвением. И я по-учительски тебя благословляю. Будут у тебя, наверное, учителя и получше меня, но я любил тебя. И то малое знание, которым обладаю, добросовестно старался тебе передать. Прости, если что сделал не так.
— Знания придут, была бы душа большой, — сказала Татьяна Сергеевна.
— Я вас тоже любил с первого класса, — признался Леонид. — Вы мне во всём были учителем. Спасибо за всё. Всего доброго.
— Прощай, ученик, — грустно улыбнулся Александр Иванович. — Не будем загадывать, увидимся ли. Времена наступают, как бы это сказать… исторические. Будь жив!
Доехав до Петрограда, братья Говоровы пошли разными путями: Леонид поступил в Политехнический институт на кораблестроительное отделение, а Николай стал студентом Лесотехнического института.
Во время экзаменов у будущего инженера-кораблестроителя не было времени выйти на берег моря и посмотреть, как оно выглядит, но в первый же свободный день он поехал в приморский посёлок Стрельну. Пройдя через старинный парк, увидел вдруг короткий мол, сложенный из дикого камня. Леонид прошёл до спуска к воде. Там мальчишка удил рыбу.
С каменной гряды открывался широкий вид на Петроград и входные молы порта. Золотым пятнышком светился купол Исаакиевского собора. Слева виднелись туманные очертания Кронштадта. Прямо вдали чернела на горизонте черта северного берега Невской губы.
«Вот оно
— Зыришь? — поинтересовался удивший рыбу мальчик, заметив в глазах студента особое внимание.
Лёня удивился неслыханному слову, но сразу понял его значение.
— Зырю, — согласился он. — Что это за мол такой странный? Вроде он здесь без надобности.
— Петровская дамба, — сказал мальчик. — По приказанию самого Петра Великого насыпана. Царь знал, для какой надобности.
— А для какой?
— Эх ты, — покачал головой мальчик, — а ещё студенческую форму надел!
— Так я недавно, — улыбнулся Леонид. — Ты уж объясни.
— Царь Пётр хотел сделать петербургский порт не на Неве, а здесь, в нашей Стрельне, — объяснил сведущий мальчик. — Только не получилось у Петра Алексеевича…
— Почему?
— Не понимаешь? В солдаты надо сдавать таких студентов!
— А всё-таки?
— Слишком мелкое место, — изволил объяснить мальчик. — Чтобы искупаться, бредёшь полверсты. Поэтому и не вышло с портом у Петра Великого. Осталась наша Стрельна деревней, и дамба уже за двести-то лет подразрушилась, осыпаться стала… Хоть место мелкое, штормит здесь осенью по-настоящему. Глянь, куда плавник выбрасывает! — Он показал на полосу досок и тростника далеко на берегу.
— Обзор здесь исключительный, — сказал Леонид.
— Понимаешь, — похвалил его мальчик. — Тебя как зовут, студент?
— Леонид.
— А меня Сергей. Попробуй, прищурь глаза, чтобы едва-едва видно было.
Леонид прищурился.
Мальчик стал читать стихи:
— Опять меня тянет в море, где небо кругом и вода. Мне нужен один высокий корабль и в небе одна звезда!
Показалось, будто к дамбе подошёл высокий корабль, весь в белых парусах. Сейчас он возьмёт его на крутой борт и помчится, поскрипывая рангоутом, в дальние дали… Потом Сергей вывел из-за камня чёрную лодочку, они взялись вдвоём за вёсла и поплавали по морю.
— Прощай, родимый берег мой! — кричал Сергей.
Вернувшись, завели лодочку обратно за камень и пришвартовали.
— Ну, почуял, какая романтика? — спросил мальчишка.
— Почуял, — с улыбкой сказал Леонид. — Волшебное тут место.
— Здесь ты уже не на берегу, а как бы в море.
— И даже на корабле, — добавил Леонид.
— То-то, студент. Учить вас некому.
Начались занятия, и ездить по красивым местам стало недосуг.
Преподаватели круто взяли студентов в оборот. Вступительную лекцию прочитал декан факультета корабельный инженер Константин Петрович Боклевский.
— Каждая наука начинается со своей истории, — сказал он. — Почти не сохранилось сведений о судостроении древних народов. Чертежей, по-видимому, не делали. Искусство развивалось, передаваясь от мастера к ученику. Но мы обязаны преподавать вам кораблестроительную науку. Задача профессоров и преподавателей — сделать готовых инженеров, которых можно сразу послать в конструкторское бюро или в цех на самостоятельную работу. Достижимо ли это?