Ни имён, ни примет
Шрифт:
Они собрались, вышли во двор и сели в машину. Совершенно не осознавая, зачем и куда ее везут, она, как в тумане, огляделась. Никого не было этим ранним утром во дворе.
По дороге оказалось, что они заедут на какую-то турбазу, где в большом парке, бродило много незнакомых людей, никто не разговаривал друг с другом. Встревоженные, они с потерянным видом перемещались между деревьев по тропинкам, будто забыли что-то и пытались отыскать пропажу. Буквально каждый метр был увешан камерами наблюдения. За ними пристально наблюдали.
Вдруг Яра увидела маму, та торопливо шла к ней.
– Ты где пропадаешь? – Яра почувствовала, что
Они присели на скамейку. У мамы в руках была свернутая газета. Яра взяла ее и на полях стала писать ручкой, откуда-то взявшейся на скамейке: «Мама! Меня удерживают насильно и куда-то увозят. Помоги!»
Мама прочитала. В этот момент луч солнца озарил черты ее лица, обычно мягкие, но сейчас оно осталось нейтрально задумчивым. Слегка кивнув, она вдруг встала и пошла прочь. Яра не последовала за ней, только смотрела, как мама, не торопясь, удаляется. Мама была одета в светлую юбку-миди из легкой джинсовой ткани-шамбре, край которой шелестел и немного переливался на солнце при ходьбе, и белую летную блузку, на ногах – летние белые босоножки на высоких каблуках, с перетягивающей щиколотки застежкой. Яра любила этот наряд, он стройнил маму.
Сердцу почему-то немного стало полегче. Яра передала весточку, и, может быть, ей помогут.
Вскоре многих из них собрали вместе на небольшой площади перед выездом из турбазы. Площадь имела три луча-дороги. Две из них являлись боковыми и шли вдоль невысокого, одноэтажного, очень длинного деревянного строения с одним сквозным коридором, из которого выходили стеклянные двери на внутреннюю территорию и наружу. Это строение тянулось вдоль периметра турбазы и ограждало ее. Снаружи вдоль него стояли высокие деревья, их буйная зелень создавала второй периметр ограждения. Третья дорога уходила вглубь территории парка.
Поднялся страшный ветер, природа сама стала олицетворением того, что происходит что-то нехорошее. Темные, почти черные, кроны деревьев склонялись под натиском ветра, их мотало из стороны в сторону, как старые мешковины. Стало пасмурно и холодно.
Под присмотром сопровождающих – видимо, всех привезли похитители насильно – люди, как во сне, проходили через это строение, покидая территорию странного места. Здание было ветхим, стекла в окнах пронзительно дребезжали, а двери нещадно хлопали при каждом открытии или сильном порыве ветра.
Спустя время, когда все вышли и скучились снаружи, а турбаза опустела, сопровождающие, убедившись, что никто не сбежал, стали грузить всех в несколько уже ожидавших их больших автобусов. Откуда они взялись и куда сейчас поедут – никто ничего не рассказывал.
Свинцовые тучи и сильный ветер сопровождали этот процесс. Ветер бил в лицо, раздувая и разбрасывая волосы Яры.
Яра всё думала, что это была за таблетка, и как она должна была подействовать, и принимали ли ее люди, оказавшиеся вместе с ней. Она склонялась к мысли, что да, принимали, раз все такие замороженные и покладистые. Неожиданно ей пришла в голову ужасная мысль. А вдруг это была не мама, а ее двойник, такой же, как и отец. Ей стало еще холоднее, одиночество и неизвестность упали разом на ее плечи, ноги отяжелели. В автобус она едва забралась.
Яра проснулась. Этот сон ей снился часто. Он был мучительно вязким. Яра кожей чувствовала и холодный ветер, и страх, и опасность. Поэтому у нее уже стало привычкой после пробуждения ходить в бассейн, чтобы снять оцепенение.
Это не было воспоминанием о том, как она попала на станцию. Но какое-то ощущение хоть и нереальной, но связи мешало очистить сознание, и, чтобы встряхнуться, она ходила плавать.
Приятной особенностью станции был бассейн. Для этой не очень современной станции наличие бассейна было поистине подарком. Искусственная гравитация создавала иллюзию земных привычек. Одна, по ночам, когда бассейн был в полном ее распоряжении, Яра «делала» в нем не одну дорожку.
Прилет на станцию она старалась не вспоминать.
Тогда их посадили во флайер, и через короткое время они уже стояли в зоне прилета, следующей за огромным, ничем не примечательным, серо-металлическим стыковочным шлюзом. Что было удивительно, так это огромные толпы людей: операторов, носильщиков и вальяжных на их фоне пилотов. Ну, ни дать ни взять – обычный аэропорт.
Своих попутчиков Яра не запомнила, только то, что это была стайка сверстников, жавшаяся испуганно друг к дружке, ничего не понимавшая и брошенная, по всей видимости, в суете. Только спустя несколько минут к ним подошел, наверное, единственный нормальный во всем этом жужжащем улье человек с открытым лицом и конкретной информацией.
Так она познакомилась со своим командиром по смене. Яра всегда тянулась к прямым, честным людям, обладающим внутренней потребностью не бросать и не держать в неведении окружающих.
Их пригласили в тихий кабинет уже на другом радиусе станции и объяснили, как будет протекать их дальнейшее пребывание на станции.
Вот так она и осталась на станции.
К тому времени уже ходили масштабные слухи, обрастающие всё большими домыслами о захвате планеты неизвестным разумом. Но никто не хотел верить. Ведь жизнь текла своим чередом, абсолютно обыденно. Только уровень необъяснимых смертей рос из года в год. Причины списывали на личные трагедии, болезни и финансовые неудачи. Распространителей слухов считали одержимыми сторонниками сумасшедших теорий заговоров.
Сразу после прилета всем предложили навсегда полететь на Луну. Там была хорошо развитая научная колония. И, что важно, обособленная от внешнего мира. Но Ярослава не хотела для себя такого будущего. Когда-то давно, когда жизнь была еще нормальная, она на каникулах летала туда на экскурсию. Сейчас она уже и не помнила, чем занимались те ученые, но эта постоянная, густая темнота, сопровождавшая ее из иллюминатора гостиницы, навсегда отбила в ней даже попытку обосноваться там.
Всё было чуждо, даже искусственное небо лунных оранжерей не походило на настоящее небо Земли – высокое, бесконечно синее и ветреное.
Хотя сама колония была интересна. Сверху она напоминала огромного спрута с длинными ногами-туннелями, причудливо раскинувшимися в разные стороны на много-много километров. Люди создали большие, закрытые, одноуровневые, связанные друг с другом диаметральными коридорами и шлюзами помещения: лаборатории, оранжереи, жилые отсеки, места для развлечений. Выходя утром на пробежку или прогулку с собакой или кошкой, по таким туннелям можно было далеко уйти в лунные пейзажи, не выходя на открытое, всё еще враждебное пространство. Оранжереи, с их прочным и прозрачным куполом, скрашивали лунную пустыню, перемежающуюся кратерами или горными кряжами однообразно черно-серого цвета.