Ни слова о магах
Шрифт:
Хурхас пожевал губу. Покачал головой:
— Не верю. Это сказки… А вот он продолжает искать. Бродит по миру. А мир все ширится. Границы его раздвигаются. Все новые земли находят там, где раньше ничего не было. За пустыней, и за горами, и за морем. Чужие страны… Откуда?…
— Мир продолжает меняться.
— А он все бродит… — Хурхас, прикрыв глаза, бормотал, не слыша собеседника. — Бродит. Знает, что не найдет, но ищет. Он везде. Он упрям. Продолжает искать. Он очень упрям. Может быть, в этом сила людей? Может, поэтому мир теперь принадлежит им?
— Он не человек.
— Что? — Хурхас вздрогнул.
— Ты сам говорил, что он не человек. — Назлух смотрел на дно кружки, где оставалось пива на один глоток. Хурхас помотал головой:
— Он по-прежнему человек. Иначе зачем бы он искал свой дом? Слышал, как его зовут теперь?
— Стэс.
— Да. Они переделали его имя на свой манер. Стэс. Его помнят, его знают. А нас — нет…
Народу в харчевне постепенно прибывало. Подходило обеденное время. Свободных мест почти не оставалось. Хурхас пересел — теперь маги сидели вместе, за одним столом. К ним никто не подсаживался — кому охота трапезничать рядом с нищими грязными оборванцами? Хозяин недовольно поглядывал на стариков, но пока не прогонял. Терпел. Ждал, что они закажут хотя бы еще по кружке.
Через боковую дверь в заполненный людьми зал вошел невысокий человек с музыкальным инструментом за спиной, пошушукался с хозяином, покивал, прошел в угол, сел на табурет перед холодным камином. Стал наигрывать что-то негромкое, перебирая струны. На него пялились, он не обращал внимания на взгляды и шум. Пригнув голову, он вслушивался в звучание своего инструмента, несколько раз подтягивал струны…
— Что бы ты стал теперь делать, если бы вдруг Рой пришел снова? — спросил Назлух.
— А что бы я смог?
— Допустим, смог бы.
— Ничего бы я не стал делать. Я ничего не могу изменить. А люди теперь в состоянии сами справиться с любым врагом.
— С любым? — Назлух прищурился.
— С любым. Если только это не другие люди.
Хурхасу пришла в голову забавная идея, и он сдержанно улыбнулся, оглянулся, потянулся к Назлуху, прошептал заговорщицки:
— Знаешь, а ведь Сила все еще здесь. — Он повел руками. — Она просто стала другой. И магия никуда не делась. Она есть. Только мы не можем ее использовать.
— Глупая шутка. — Назлух скривился.
— Это не шутка. Я даже кое-чему успел научиться. — Хурхас сунул руку в просторный карман. — Сейчас покажу… Сейчас… Смотри… — Он показал оба кулака, потом один разжал, прикрыв второй кулак ладонью. — Надо только сказать нужное слово. Вот в чем секрет. Это новая магия.
— Глупости!
— Смотри… — Хурхас помедлил, подбирая какое-нибудь подходящее слово. И вдруг вспомнил то:
— Транслитерационный полиндром! — объявил он и чиркнул колесиком зажигалки.
Назлух увидел, как из-за раскрытой ладони Хурхаса вырвался сноп бледных, чуть заметных в дневном свете искорок. И снова — легкое движение — и тусклые искры из сжатого кулака.
— Не может быть… — прошептал он вдруг севшим голосом. — Но ведь… Нет, не может быть… Это обман! Как ты это делаешь? Это… Это фокус, я видел: люди тоже делают нечто подобное.
Хурхас помедлил секунду. Он вспомнил свои ощущения в ту страшно
— Конечно. Это фокус. Маленькая безделушка. — Он разжал кулак. На ладони лежала дешевая пластмассовая зажигалка. Конечно, газ давным-давно кончился, но кремень еще не сточился, не рассыпался. Хурхас берег подарок.
— Ее подарил мне Стас. В последнюю нашу встречу. Сказал о том, что люди — вот как эта безделушка. Пока внутри что-то есть — они горят и зажигают. А когда внутри пусто — все, что можно он них получить, — это сноп бесполезных искр. Да и то не всегда…
Музыкант, устроившийся на табуретке возле камина, закончил настраивать инструмент, встал, откашлялся и громко обратился к посетителям забегаловки:
— Достопочтенные! Я здесь, чтобы скрасить вашу скромную трапезу. Возможно, моя музыка сделает еду уважаемого Тета, хозяина этого кабачка, не такой пресной, как обычно.
За столами одобрительно засмеялись.
— Сыграй “Веселого козла”, — крикнул румяный здоровяк, сидящий возле окна.
— “Танец мертвеца” давай! — рявкнул изрядно напившийся щеголевато одетый блондин, потрясая над головой пустой бутылкой. — “Танец мертвеца”!
— “Балладу о весне!” — крикнул молодой парень, судя по брошенному на стол кнуту, пастух.
— “Песню вдовца”!
— “Козла” давай!
— “Балладу о весне”!
— Действительно, давай “Балладу”! — изменил свое мнение румяный здоровяк.
— “О весне”! — поддержал и пьяный блондин. Музыкант поднял руку, дождался, пока утихнет шум. Объявил:
— Хорошо! “Баллада о новой весне…” — Он сел на свое место, еще раз попробовал струны, пробежался по ним пальцами. Закрыл глаза, выдержал паузу. И запел. Негромко, но так, что услышали везде. И люди отодвинули ложки и тарелки, затаили дыхание, слушая, как набирает силу голос певца. И как, вторя голосу, все резче звенят струны.
— Это его песня, — шепнул Хурхас.
— Я знаю. — Назлух кивнул.
— И в ней нет ни единой строчки о нас с тобой.
— Ни единого слова.
— Словно и не было нас там.
— А может, так оно и есть? — Назлух усмехнулся. — Может, нас там действительно не было?
— Тихо, слушай…
На посерьезневшие лица слушателей легла тень, и невольно сжимались кулаки.
В стенах придорожной харчевни оживала старая легенда.
… И если стрелок, о вражде позабыв,С мечником в общем строю,Значит, черный катит прилив —Об этом я песнь пою.И сталь преградила дорогу волне,И гром грохотал в руках.На грани миров, на пути к веснеДоблесть сошлись и страх.Но море живого кошмара и тьмы.Сильнее, чем сталь и огонь.Рты вместо свежести близкой весны.Глотали жгучую вонь…