Ничего личного. Книга 8
Шрифт:
— Пришел в гости, — отозвался сын. В его голосе почти не было страха, и Амадео немного успокоился. — Ты же сам разрешил.
— Чего тебе надо? — дрожащим голосом спросил Даниэль, стиснув кулаки. Бьянка с удовлетворением отметила, что мальчишка больше боится, нежели злится, а значит, добиться желаемого будет легко.
— Догадайся сам. — Она кивнула на разложенные на столе документы. — Подпиши их — и я уйду. Все твое драгоценное семейство не получит и царапинки.
Даниэль плюхнулся в кресло и потянулся за бумагами.
— Акт об отказе от наследства? — прохрипел он. — Как я и думал… Ты совсем рехнулась.
— Согласен. — Амадео встал между Бьянкой
— Дети, старики — какая разница? — сладко улыбнулась она. — И раз уж все так удачно сложилось, следующей остановкой станет твой дом.
— И чего бы ты потребовала от меня? — фыркнул Амадео. — Брачный контракт? Ты сошла с ума.
— Идея интересная. — Бьянка продолжала сверкать улыбкой. — На самом деле я еще не решила, чего от тебя хочу. Твой сын оказался здесь случайно и в мои планы не входил. Дай мне время. А ты подписывай! — прикрикнула она на Даниэля, отступая на несколько шагов, чтобы видеть всех заложников. — Иначе превращу твоих обожаемых девочек в решето. А потом займусь и мальчиками.
— Не подписывай, Даниэль, — твердо сказал Амадео, не глядя на него. — Даже не думай.
— Н-но… Мсье Амадео, я… Не могу это не подписать. — Даниэль кусал губы, бумаги громко шелестели — так тряслись руки.
— Можешь. — Амадео сделал шаг вперед, к Бьянке, загораживая собой остальных. — Ты принял завещание ради них, так и защищай свое решение до конца.
— Но…
— А ну стоять! — рыкнула Бьянка, поднимая пистолет выше. — Еще шаг, красавчик, и я выстрелю!
— Папа…
— И убьешь меня. Чего же ты этим добьешься? — Амадео продолжал неумолимо надвигаться на нее, изо всех сил стараясь игнорировать дрожащий голос сына.
У Бьянки от ярости затряслись губы, она сделала еще несколько шагов назад.
— Не твое дело. Ты для меня все равно бесполезен, так что…
— Так что стреляй. Ну же!
— Думаешь, не выстрелю? — нервно рассмеялась она. — Кишка у меня тонка? Ошибаешься. Выстрелю, еще как!
Рука с пистолетом судорожно дернулась в сторону Даниэля, как вдруг сзади раздался окрик:
— Бьянка!
Та обернулась, и стеклянный кувшин разбился о ее лоб.
Раздался выстрел.
Катрин вскрикнула. Лили зажала уши руками, Люк прижал сестру к себе. Тео вскочил и бросился к отцу.
— Папа! Папа, ты ранен? Папа!
Амадео схватил сына и крепко обнял.
— Нет, малыш, я в порядке.
Даниэль ошарашенно таращился на распростертую на полу Бьянку, затем вскочил и, схватив пистолет, отшвырнул подальше. Правда, выстрелить еще раз она бы все равно не смогла — она не шевелилась, лицо заливала кровь.
А в дверном проеме лежал Бартоло.
Рубашка на груди пропиталась кровью.
Катрин позвонила в «скорую» с телефона Даниэля, и скоро дом наводнили люди. Полицейские по кругу задавали одни и те же вопросы, врачи осматривали детей и уходили, убедившись, что с ними все в порядке. Амадео с трудом отделался от властей, пообещав завтра явиться в участок и дать показания о произошедшем. Ксавьер держался в стороне и молча испепелял его взглядом — принц снова, не раздумывая, бросился грудью на амбразуру, рискуя получить пулю. Но высказывать претензии в присутствии Матео не стоило — мальчик и так испугался, решив, что Бьянка попала в него.
— У тебя все руки в крови, папа, — прошептал Тео.
Амадео рассеянно потер ладони. Он прижимал кухонное полотенце к груди Бартоло, пока не приехала «скорая», и кровь проникла
Почему-то он вспомнил, как отмывал руки после того, что сотворил с Флавио. По телу пробежала такая сильная дрожь, что Тео испуганно уставился на него. А затем крепко обнял за талию.
— Не переживай, пап. Все будет хорошо.
Бьянку и Бартоло увезли.
Теперь они лежали в соседних палатах. Оба — без сознания. Состояние Бартоло оценивалось как тяжелое — пуля пробила легкое и там же застряла. Хирургам удалось ее извлечь, но гарантировать, что он придет в себя, они не могли. Оставалось только ждать.
Это Бартоло втихаря написал сообщение Даниэлю о том, что Бьянка взяла его семью в заложники. Вот почему Амадео пришел с ним, наотрез отказавшись отпускать ученика одного. И Бартоло спас их всех.
Бьянке же тяжелый стеклянный кувшин пробил череп.
Даниэль долго стоял у двери палаты, не решаясь войти. Смотрел на то, во что превратилась когда-то красивая женщина. Теперь, в бинтах, она больше напоминала мумию. Белая кожа обтянула скулы, нос еще больше заострился, и ему казалось, что там лежит вовсе не его двоюродная сестра, а какая-то пародия, один из неудавшихся портретов Катрин.
— Это я виноват, — прошептал он. — Она ведь теперь всегда будет… такой?
— Врачи не могут дать никаких прогнозов, — ответил Амадео. — Возможно, она очнется, возможно, нет. Но ты ни в чем не виноват. Помнишь, о чем я тебе говорил? Ты не несешь ответственности за действия других людей. Они сами выбирают, как им поступить. Бьянка выбрала не тот путь, но не ты подтолкнул ее.
— Но она из-за меня…
Амадео обнял его за плечи.
— Знаешь, когда я появился в доме Солитарио, мне часто казалось, что я незаслуженно забираю себе любовь отца. Я видел, как страдал от этого Лукас, знал, что он ненавидит меня за то, что я взялся из ниоткуда и перетянул одеяло на себя. Когда отец решил отдать «Азар» мне, Лукаса это сильно подкосило. Настолько, что он пошел на страшное преступление. С тех пор я много думал об этом, гадал, как бы все сложилось, если бы меня не было. Мой отец был бы жив, Лукас получил бы в наследство «Азар»… Все были бы довольны и счастливы. Если бы только меня не было.
Даниэль шмыгнул носом.
— Но каждый вечер я прихожу домой и вижу счастливые глаза Тео. Мальчика, который погиб бы, если бы однажды не повстречался со мной. Не сказал бы, что жизнь его стала безопасней, — Амадео горько усмехнулся, — но у него, как и у меня однажды, появилась семья. Помнишь, ты спросил у меня как-то: разве оно того не стоило?
Даниэль вытер мокрые щеки. Пока в их доме крутились полицейские и санитары, Люк и Лили цеплялись за него так, словно боялись, что он исчезнет. Катрин не отходила ни на шаг. Семейство Бенуа держалось друг за друга как никогда прежде, и Даниэль понял, что этот маленький семейный круг он никому не даст разорвать.
Чего бы ему это ни стоило.
Мария Альварес сидела в своем излюбленном кресле и раскладывала карты.
За десятки лет обычный пасьянс не надоел ей — он был единственным способом отвлечься от действительности, которая обрушивалась на нее всем весом, не давая даже вдохнуть. Спасали только карты и молодые любовники.
Она улыбнулась, выкладывая карты по порядку. Что поделать, если все ее мужчины оказывались такими хиляками? Может быть, Фелипе продержится подольше, как-никак, ему всего двадцать пять! Иллюзий насчет любви Мария давно не строила — всем им нужны были лишь ее деньги и власть. Но ее это вполне устраивало.