Ничего личного. Книга 8
Шрифт:
А его дура-сестричка — надолго сесть в тюрьму за убийство.
Он схватил проходящего мимо Даниэля за локоть и яростно зашептал ему об эпинефрине. Не было времени объяснять, что это такое — он видел, что Амадео уже сделал пару глотков. Даниэль побледнел и бросился не к учителю, а к рыжеволосой девице, и, как выяснилось впоследствии, правильно сделал.
Бартоло тяжело вздохнул и поплелся к кулеру. Налив воды в бумажный стаканчик, он залпом выпил и наклонился налить еще, но его повело в сторону, и он едва не упал.
Чья-то
— Вы в порядке, Бартоло? — участливо спросила она.
— Я-то? Ага. — Бартоло бросил стаканчик в мусорное ведро и одернул пиджак. — А вы что тут делаете?
Только спросив, он понял, какую сморозил глупость. Ее босс здесь, что она может тут делать?
Чилли кивнула на ряд стульев у стены.
— Может, сядем?
Бартоло подчинился. Он торчал тут с самого утра, надеясь узнать что-то о состоянии Солитарио, но не решался задать вопрос. Да никто ему бы и не ответил.
Хотя, может, ответит она.
Он прокашлялся и, вытерев внезапно вспотевшие ладони о брюки, спросил:
— Как, э-э-э… Как ваш начальник?
— В порядке, — улыбнулась Чилли. — Благодаря вам.
Краска поползла вверх от шеи, заливая лицо. Бартоло закашлялся, надеясь скрыть смущение.
— Да что вы, — просипел он. — Я-то что сделал?
— Сказали Даниэлю про эпинефрин. Знали, что собиралась сделать Бьянка?
В ее голосе не было ни намека на осуждение, мол, ты знал и не помешал заранее, и тому подобное. Давно с Бартоло не разговаривали так, будто он никому ничего не должен. Давно его ни за что не благодарили.
Давно с ним не обращались, как с человеком, а не куском грязи.
— Ну, прямо она не говорила, — кашлянул он. — Но когда я увидел, что она прячет шерсть в сумочку вместо того, чтобы выбросить…
Чилли фыркнула, и Бартоло напрягся, но презрение, прозвучавшее в ее голосе, адресовалось не ему.
— Да уж, это еще додуматься надо. Любопытно, как она узнала об аллергии. Амадео не разглашает эту информацию на каждом углу.
— Понял. — Бартоло поднял руки. — Я никому ничего не скажу.
— Да я не об этом. — Чилли снова улыбнулась. — Вы правда спасли ему жизнь, Бартоло. Спасибо.
В груди разлилось тепло. Бартоло не осознавал, что губы растянулись в широкой улыбке, пока скулы не свело от напряжения.
— Хотите с ним поговорить? — спросила Чилли, вставая.
— С кем? С Солитарио? — Бартоло смущенно выдохнул. — Да нет, что вы. Мы пока не настолько накоротке, чтобы я так просто…
— Да бросьте, — рассмеялась Чилли. — Он будет рад вам.
Рад ему. Черт побери, Бартоло давно забыл, что это значит. Ему никто не радовался. Ни подчиненные, ни Бьянка. Сестрица вообще всегда обращалась с ним так, будто он ей что-то должен. Радоваться тому, что он существует? Пха!
Бартоло почти согласился и даже начал вставать со стула, но тут в кармане завибрировал телефон. И всю решимость как ветром сдуло.
— Простите, — пробормотал он. — Простите, мисс Райо, срочный звонок.
— Ничего страшного, — кивнула та. — Тогда до встречи.
— До встречи. — Бартоло проводил ее взглядом, подождал, пока она скроется в лифте, а затем ответил на звонок.
— Если хочешь искупить свой промах, — прошипела в трубке Бьянка. — Немедленно привези мне кое-что.
В горле снова пересохло, и Бартоло с сожалением посмотрел на кулер в нескольких шагах от него.
— Конечно. Куда мне подъехать?
Бьянка назвала адрес, и телефон едва не выпал из пальцев. Дрожащими пальцами дав отбой, Бартоло, как во сне, сделал несколько шагов к лифту, но потом вдруг передумал и бросился к выходу.
Бьянка, должно быть, рехнулась.
Первого января в офисе никого не было, и Бьянку это полностью устраивало. Она пришла сюда не работать — находиться дома после вчерашнего было выше ее сил. Ей все время чудились шаги на лестничной клетке, она десятки раз проверяла, заперта ли дверь, накинута ли цепочка, но все равно не могла избавиться от ощущения, что в нескольких метрах от нее стоит киллер, целящийся в глазок из пистолета с глушителем.
По той же причине она задернула все шторы и не включала свет. Захоти Санторо — и снайпер снимет ее в считаные секунды. На защиту Себастьяна больше рассчитывать не приходилось — вчера он недвусмысленно дал понять, что помогать ей не намерен.
Она осталась одна. Сама по себе.
Поэтому, кое-как убедив себя, что за дверью никого нет, Бьянка выбралась из дома и поехала в офис. Тут, по крайней мере, круглосуточно дежурила охрана.
Бьянка допивала уже третью чашку кофе, когда в дверь постучали.
— Госпожа Мартинес! — позвал охранник. — К вам посетитель!
Внутри все похолодело. Бьянка отставила чашку и сцепила пальцы, стараясь унять внезапно охватившую ее дрожь.
— Я никого не принимаю! Сегодня нерабочий день, пусть уходит!
— Он настаивает, госпожа Бьянка. — голос охранника звучал смущенно — наверняка ему предложили денег. Вот же продажная скотина.
Сделав себе пометку уволить падкого на вознаграждение засранца, Бьянка сдалась.
— Пусть заходит.
Без всякого удивления она увидела на пороге Себастьяна Арройо и сжалась в ожидании очередных громов и молний, но он, казалось, полностью забыл о вчерашнем инциденте и лучился учтивостью.
— Добрый день, Бьянка! Как ваши дела? Надеюсь, после шампанского голова не болела? Кажется, я вчера немного перебрал. — Он смущенно улыбнулся. — Вы знаете, как это бывает.