Ничего личного. Книга 8
Шрифт:
— Все уже позади. Вы молодцы. Можете зайти к нему ненадолго, правда, он все еще без сознания.
В палате было тихо, только попискивал монитор. Амадео лежал на кровати, половину лица закрывала кислородная маска. Даниэль пришел в ужас от его вида. Там, в ресторане, его до жути напугала краснота, но сейчас все краски испарились, осталась лишь мертвенная бледность.
Прекрати так думать, оборвал он себя. Никакой мертвенности, он жив!
Чилли присела рядом на табурет и аккуратно поправила одеяло.
— Вечно вы никого не слушаете, —
Даниэль же топтался рядом, кусая губы. В голове не укладывалось, как Бьянка могла на такое пойти. В том, что виновата именно она, сомнений не было, думать, что она откажется от претензий на «Гандикап», было бы глупо. Так почему мсье Амадео так беспечен? Почему позволил себе расслабиться?
Даниэль развернулся и бросился прочь из палаты, вытирая кулаком злые слезы.
Чилли догнала его на лестнице и схватила за плечо.
— Куда ты рванул?
— Попрошу дядю Реми составить акт отказа от наследства.
— С ума сошел? — Чилли с силой припечатала его к стене. Даниэль даже охнул — такой силищи он от хрупкой девушки не ожидал. — Господин Амадео из кожи вон лезет, чтобы помочь тебе сохранить компанию ради твоей же семьи, а ты решил вот так все бросить?
— Да, потому что тогда Бьянка наконец успокоится и перестанет ему вредить! — выкрикнул Даниэль. Проходящая мимо медсестра недовольно шикнула. — Ну вы ведь сами видите, что происходит! Почему позволяете ему рисковать собой ради других?
— Потому что сама рискнула бы ради него всем. И все, кто его окружает, тоже. Даниэль, — Чилли смягчила тон и сжала его плечо, — я долго не понимала этого. Пыталась оградить его, защитить, отговаривала от заведомо опасных решений. Но это не выход. Он не может сидеть в своей раковине, как моллюск, игнорируя всех, кто снаружи. Не такой он человек. И я не прощу тебя, если ты отдашь «Гандикап» Бьянке после всего, что с ним произошло.
— Но почему он не отплатит Бьянке той же монетой? Я же видел, он может… — Даниэль прикусил язык.
Чилли притянула его к себе и обняла.
— Господин Амадео вовсе не такой кровожадный маньяк, каким ты его себе представил, — сказала она, поглаживая юношу по спине. — Иногда ему приходится выходить за рамки, но не думай, что ему это нравится.
Даниэль густо покраснел.
— Я вовсе не…
— Использовать против Бьянки ее же методы — это последнее, что он станет делать. И только в том случае, если та додумается навредить его семье или вам.
— И нам?.. Мы тоже семья? — Даниэль начал было расплываться в улыбке, но тут же спохватился. — Но с Бьянки станется! Сегодняшнее происшествие тому подтверждение! Почему он ждет, пока она дойдет до ручки?
— Не думай, что он ничего не предпринимает. В силу определенных обстоятельств он не может посвятить тебя или даже меня в некоторые детали, но он никогда не станет бездействовать в такой ситуации. Его задача — защитить тебя от Бьянки. А твоя, моя и всех нас — не дать ему упасть в пропасть, куда он то и дело норовит сорваться. Понимаешь?
Даниэль задумался. Он снова вспомнил льющуюся на полотенце воду, вспомнил дергающегося в конвульсиях пленника… И внезапно представил на его месте Бьянку. Хотел ли он такого для сестры, пусть и той еще заразы? Хотел ли он такого для кого-нибудь вообще?
— Понимаю, — выдавил он. — Мне тоже не хочется, чтобы мсье Амадео стал монстром.
— Ты молодец. — Чилли улыбнулась и взъерошила ему волосы. Затем отстранилась и нахмурилась. — Бьянке не помешало бы уехать куда-нибудь в Новую Зеландию. И прямо сейчас.
Даниэль обернулся. К ним направлялся Ксавьер Санторо.
— Где? — без приветствий отрезал он.
Чилли указала на дверь палаты.
— Он без сознания, но его жизнь вне опасности…
Но Ксавьер ее уже не слышал. Он зашел в палату и закрыл за собой дверь. Йохан, бледный, как полотно, прилип к стеклу, пытаясь рассмотреть, что там происходит.
— Не волнуйся. — Чилли улыбнулась телохранителю. — Не убьет он его.
— Знаю. — Йохан плюхнулся на стул и закрыл лицо руками. — Скорей себя убьет, чем его, но всю дорогу сюда грозился запереть его в сундуке с кошками.
Даниэль шумно сглотнул.
Ксавьер молча стоял у кровати и таращился на принца, будто собирался испепелить его до угольков. Но гнев его был направлен вовсе не на Амадео. Принц казался таким хрупким в этой огромной больничной палате, опутанный трубками, с этой чертовой маской на лице… В памяти оживал кошмар трехлетней давности, когда целую неделю Амадео балансировал на грани жизни и смерти, а перед этим пять минут был мертв. Тогда весь мир провалился в черную бездну, и сам Ксавьер перестал существовать на целую вечность, пока сердце принца не забилось вновь.
Нет, он не мог пережить это снова.
— Как тебе удается? — прошептал он, сморгнув непрошеную слезу. — Как тебе удается все время находить самый узкий канат и бежать по нему галопом, рискуя свернуть себе шею?
— …страховочный трос…
Ксавьер наклонился к принцу, думая, что ему послышалось. Но нет, Амадео пришел в себя и смотрел на него едва открытыми глазами.
— О каком чертовом страховочном тросе ты говоришь? — процедил Ксавьер сквозь стиснутые зубы. — Шутить вздумал? Я снова едва тебя не потерял, а ты решил продемонстрировать мне свое чувство юмора?
Амадео слабо улыбнулся.
— Ты — мой страховочный трос, — произнес он уже отчетливей, хотя голос из-за маски звучал глухо.
Ксавьер шумно выдохнул и, опершись ладонями о кровать, низко опустил голову, чтобы Амадео не увидел подозрительно блестящие глаза.
— Проще самому тебя убить, чем каждый раз переживать, — проворчал он. — Не снимай маску и не говори, я спрошу врача, можно ли.
Он поспешил выйти из палаты. Бросив Чилли, что ее босс очнулся, он быстрым шагом направился к выходу, едва не сбив с ног Даниэля.