Ничего личного. Книга 8
Шрифт:
— Любите горячий шоколад? — спросил Амадео, подозвав официантку. Даниэль согласно закивал, с неудовольствием подумав, что пора переходить на более взрослые напитки, чтобы выглядеть солидней. — Пожалуйста, два шоколада.
— Сию минуту, — промурлыкала официантка и удалилась, то и дело оглядываясь на сногсшибательного посетителя.
— Два? — вырвалось у Даниэля. — Вы что же, не любите кофе?
— Предпочитаю шоколад. — Амадео едва не рассмеялся растерянному выражению, застывшему на лице Даниэля. — Кофе, возможно, добавляет солидности и ассоциируется со строгими дяденьками в костюмах,
Даниэль слегка расслабился.
— Никогда бы не подумал, — пролепетал он. — Но теперь мне гораздо спокойней.
Амадео обхватил ладонями принесенную кружку, наслаждаясь теплом. На улице с самого утра моросил премерзкий холодный дождь, перемежаясь со снегом, и сырость забиралась под самую кожу.
— Позвольте задать вопрос, Даниэль. Вы собираетесь оформлять опеку над сестрами и братом?
Тот едва не подавился шоколадом.
— Ра… разумеется, я… ну, в общем…
— Вы об этом даже не подумали, верно?
Даниэль опустил голову. Конечно, ему и в голову не пришло, что его младшие все сплошь несовершеннолетние, и без опекуна их отправят в детский дом, хоть из какой семьи они происходят. Он сам едва-едва перешагнул рубеж совершеннолетия.
— А их мне отдадут? — наконец несмело выдавил он.
Амадео покачал головой.
— Вы учитесь, у вас нет постоянной работы, а следовательно, и дохода. Вы заведомо проиграете процесс.
— А дядя Реми…
— Гражданин Франции. Процесс установления опеки усложнится. Никакой судья не станет растягивать дело и попросту отдаст Катрин, Люка и Лилиан ближайшим родственникам, то есть Бьянке и Бартоло. Другое дело, что они вряд ли согласятся взять их под крыло, и тогда их ждет приют.
Амадео видел, что парень сникает на глазах, но не замолкал. Он должен был обрисовать ему все перспективы, хорошие или плохие. Мальчишка всю жизнь прожил в розовых очках и совсем не готов к огромной ответственности.
— Вы хотите, чтобы я стал вашим учителем. Но подумайте вот о чем. Во главе компании вы встанете только в двадцать пять, до того момента только Бьянка и Бартоло могут пользоваться ее активами, которые им причитаются. Пусть по закону вы имеете доступ к счетам уже с восемнадцати, но согласно завещанию, а оно в приоритете, пока вы — лишь студент без необходимых средств к содержанию семьи. Также следующие шесть лет до достижения вами указанного возраста у вас не будет и свободной минутки, чтобы уделять им время. Это тоже огромный минус, на который департамент по делам несовершеннолетних может обратить внимание.
Здесь он преувеличил. Для департамента важнее финансовая составляющая, способность обеспечить жилье, питание, образование, на это комиссия смотрит в первую очередь. Что касается доступа к финансам, Амадео откровенно блефовал — мальчишка мог хоть сейчас снять любую сумму из тех средств, что по завещанию отошли ему.
— А теперь подумайте обо всем, что я вам только что сказал, и выберите один из двух вариантов. Первый: я буду вашим учителем, вы возглавите «Гандикап» и станете достойным преемником своего дедушки, но при этом на шесть лет забудете о семье. Второй: вы бросаете учебу, устраиваетесь на работу и берете брата и сестер под опеку, но при этом упускаете шанс стать главой компании. Бьянка и Бартоло распилят «еще одного ребенка вашего дедушки» между собой, и вы останетесь ни с чем.
На беднягу Даниэля жалко было смотреть. Он кусал губы, руки тряслись так, что чашка с шоколадом билась о блюдце.
— Значит, вот он какой, мир бизнеса? — наконец дрожащим голосом произнес он. — Дедушка говорил, что на вершине одиноко, но я недоумевал, почему, ведь у него были мы… А вот оно как на самом деле. Ладно. Раз вы поставили такое условие… Даже думать не буду. Конечно, я за семью. Сомневаюсь, что порядочный человек выберет другое.
Он резко поднялся, оттолкнул стул и рванул к дверям, на ходу натягивая тяжелое пальто.
Он пробежал целый квартал, прежде чем закончились силы и дыхание. Даниэль оперся о колени ладонями и пытался отдышаться. В горле встал ком, и воздух с трудом ходил туда-сюда. Он откашлялся, и его едва не стошнило, от сыпавшейся с неба ледяной крупы била дрожь. Мысли скакали в голове, наталкивались друг на друга, распадались на отдельные фразы и перемешивались весьма причудливым образом.
Как мог дедушка ошибаться в этом человеке? Все истории, что он рассказывал о преемнике своего доброго друга, оказались выдумкой, а дедушку просто обманул внешний блеск? Да, выглядел мсье Амадео потрясающе, этого не отнимешь, выходит, он просто пользовался внешностью, чтобы получать то, что ему нужно, а сам…
Даниэлю стало горько оттого, что он так долго восхищался этим человеком. Та лекция была даром небес, он всегда мечтал поговорить с Амадео, выразить ему свое почтение, да мсье Солитарио, черт побери, был его кумиром! Но когда он поставил его перед таким нечестным выбором…
— Да ну. — Он тряхнул головой. — Не может быть! У мсье Амадео самого есть семья… Как он мог? Нет, надо с ним еще разок поговорить!
Прохожие оглядывались на странного парня, решившего поболтать с самим собой. Он решительно развернулся, намереваясь вернуться в кафе, и тут рядом затормозил серебристый джип.
— Садись, — с улыбкой сказал Амадео с водительского сиденья. От внимания Даниэля не ускользнуло, что впервые с того памятного разговора на лекции он обратился к нему на «ты».
Даниэль несмело забрался в машину.
— Куда мы едем?
— К тебе домой. Подброшу тебя, а затем поеду в «Азар», я и так уже достаточно сегодня прогулял. Предложил бы раньше, но ты очень быстро бегаешь.
Даниэль прыснул, но тут же состроил серьезную мину.
— Зачем вы так? — спросил он. — Поставили меня перед таким выбором… Если уже решили, что не будете меня учить, то могли бы просто сказать…
— Я буду тебя учить, Даниэль.
— Вот сразу так и надо было… — Юноша захлопал глазами. — Чего?
— Я сказал, что буду тебя учить. Но если бы ты…
Продолжение заглушил радостный вопль. Даниэль подпрыгнул на сиденье и полез обниматься, и Амадео едва не съехал с дороги.
— Осторожней! В загробном мире ничему учиться не надо!
— Простите, простите. — Даниэль, лыбясь во весь рот, пристегнул себя ремнем, чтобы больше так не срываться. — Просто вы… почему вы… Вы же хотели отказаться, а сейчас… Я что, прошел какую-то проверку, или вы с самого начала…