Ничего себе Россия
Шрифт:
Новое приходит только сейчас и, не умея еще объяснить себя, оглядывается на «романтическую», «господскую» культуру и глухо, тяжело мычит, пытаясь выразить свое с ней несогласие. Все формы и способы функционирования, все основные герои этой романтической господской культуры, которую делали господа, намеренно и твердо отделяя себя от толпы, новоприбывшему вроде как противны.
«Оно» знает: пока не будут сломлены механизмы культурного воспроизводства, полной победы и полного воцарения не произойдет.
Но сломать их пока что невозможно! Все культурные «линейки», запущенные романтическим типом культуры, действуют исправно. Ни одно свято место не пустует. Допустим, нет Чайковского и Рахманинова. Но есть Десятников и Мартынов, Карманов и Губайдулина, и они упорно пишут музыку, при всех новациях - традиционную, очерчивая и утверждая таким образом
Что же делать? Как утвердить формы культуры, где не будет больше несносных «господ», то есть личностей, сильно отличающихся от толпы, носителей Дара, мастеров, умеющих многое, а потому выбивающихся из строя?
Атака (пока довольно хилая и плохо организованная) ведется по двум направлениям: во-первых, следует усомниться в ценности продуктов «господской» культуры, во-вторых, усомниться в личности самих «господ». Есть такой закон: все, что когда-то возвышено - должно когда-то быть унижено. Господская культура, основанная на священных текстах и канонизированных личностях, возвышена так, что неминуемо должна была прийти пора ее унижения.
И вот то и дело натыкаешься на чей-нибудь жалкий лепет: то болтун-журналист крякнет, что читал он Достоевского и не понравилось ему, то скорбная головой актриса заявит, что «Гроза» Островско го - плохая пьеса, а ей станут вторить посредственные режиссеры, что да, плохая, и Чехов скучный, и Бомарше какую-то дрянь написал. И выходят книги вроде «АнтиАхматовой» Тамары К., в которых господа разоблачены вплоть до нижнего белья.
И поскольку все эти шалости весьма локальны, на них можно было бы и внимания не обращать. Ну, кто-то пописал в море - что морю-то будет? Но я ловлю эти сигналы постоянно и внимательно: говорит толпа. То есть хочет говорить устами своих избранников. Ей надоела господская культурная тирания, когда надо, понимаете ли, становиться в позу подчинения. Молча сидеть и «внимать». Госиода накапливаются с каждым поколением, наращивают свое присутствие веками и угрожающе нависают над головой в виде плотного, вечно жужжащего облака фамилий, сведений, произведений - такую массу толпе уже не прокормить! Нужна жесткая ротация. Строгий отбор «господских» имен и занятий. Кто на самом деле гений, а кого раздули? Какие профессии в искусстве дают право на личное имя и романтическую позу «вещания», а какие нет?
В поисках каких-то основ для этой ротации и для этого отбора люди толпы, допущенные к публичным высказываниям, и пытаются доморощенным, самодельным способом что-то противопоставить тирании господ. Остановить инерцию культурных механизмов, что-то пересмотреть, перепрограммировать. В этом есть смысл и это могло бы получиться хотя бы отчасти - но для этого надо обладать особыми свойствами. Для начала - не иметь личной корысти, личной заинтересованности в этой желанной ротации.
Вот дефектолог по основной профессии Тамара К. развязно и с ненавистью, с позиций обывательского «гений, говорите? Ну-ну» прокомментировала жизнь и творчество Ахматовой. Мужчины, которые были у Анны Андреевны, Тамаре даже присниться не могут. Слава Ахматовой недоступна «АнтиАхматовой» даже в горячечных мечтах. Одним все, другим - ничего! В этом типе культуры, основанном ja? идее Дара, дико несправедливом, абсолютно безж"? лостном к маленькому человеку - Тамаре К. как фигуранту нет места. Только как потребителю - сиди, смотри, читай, слушай. Но ведь можно хотя бы завопить от обиды и плюнуть на эту высокомерную, злобную, лживую культурную махину-машину, которая заведена века назад и никак не может остановиться. В результате Тамара К. именно на эту машину и поработала - слегка померкшая в пореформенной России звезда посмертной славы А. А. А. начинает разгораться с новой силой.
Или вообразите себе положение человека, на первый взгляд, далекого от толпы, вполне достойного, образованного, даже пишущего, но лишенного полновесного Дара -
К традиционным способам жизни культуры добавляются условно новые, но при этом и прошлое никуда не девается. Одни пианисты играют перед жующими миллионерами, другие нет, и никто не лучше и не хуже никого, и ни один вид культурно-' го бытия не отменен. Пелевин пишет о вампирах и оборотнях, а писатель Г. Ананьев недавно выпустил в издательстве «Граница» книгу в четырех томах под названием «Орлий клекот». Читатель, представь себе этот орлий клекот в четырех томах и не грусти: Божий мир так велик и разнообразен, в нем сохранен даже такой редкий вид вне-природной жизни, как советская литература. А в Венеции соорудили выставку машин Леонардо да Винчи - по его рисункам и чертежам, огромная выставка дивной архаичной механики, смотри и любуйся на пра-велосипед, пра-самолет… И жующие миллионеры тут ни при чем. У культуры какой-то свой, не механический, не четко-приклад ной к действительности и времени путь, и здешние «господа» - какие-то совсем другие, чем реальные заправилы и хозяева бренной жизни. Их невозможно свергнуть.
Ничего не выходит! Господа никуда не деваются и даже подвинуться не хотят! Ведь у закона «все, что возвышено, - должно быть унижено», есть четкое продолжение.
Все, что унижено, - должно быть возвышено.
И ругающие Островского и Бомарше режиссеры вынуждены ставить те же самые, «господские» пьесы, потому что зритель на другие ходит неохотно. И приходится писать книги о тех лее самых господах, потому что даже ругань на них бодро покупается. И немного растерявшие аудиторию филармонии через некоторое время будут переполнены. И дошедшая до черты исчезновения фигура поэта возобновится с такой силой, о которой мы сейчас и не подозреваем.
И постепенно понимаешь, в чем обреченность «людей толпы» и почему они ничего всерьез противопоставить господам не могут: они им жутчай-шим образом завидуют и сами хотели бы стать господами. Они не построят «новой культуры» -безымянной, абсолютно массовой, функционирующей по-новому. Они, если дать им волю, построят обезьяний остров для слуг и служанок, переодетых господами,и будут воспроизводить все то же самое, только с собой в главной роли! Они сами хотят звенеть личным именем и ставить толпу в позу подчинения. Если массы бессознательно желали иметь своих «агентов» в культуре и продвинуть через них свои настроения, дей ствительность эти мечты опровергла. Агенты сами через какое-то время заражаются «господскими» настроениями и хотят того же самого. Покушаются на господский трон, только с негодными средствами. Переплавляют свою естественную любовь к господам в искусственную, натужную ненависть. Требуют от господ подвинуться, а не то… А что - «а не то»? Режиссер Кирилл Серебренников рассердится на плохого драматурга Шекспира и ставить его больше не будет? Ну мы прямо обрыдаемся все…
Игра в «возвышение-унижение» культурных авторитетов и занятий - неизбежна и закономерна, особенно при каждой крупной смене облика жизни. Хроническое (боюсь, что субстанциальное) отсутствие меры и вкуса в России, конечно, часто придает этому достаточно невинному занятию раздражающий колорит. Что касается настоящей культурной революции, при которой бы сменился сам тип культуры, то ее основных признаков пока не видно. На наш век филармоний хватит.
ЭДЕЛЬВЕЙСРУССКОЙЛИТЕРАТУРЫ*