Ничто не случайно
Шрифт:
Ярко-красный «форд седан» последней модели, тихо урча своим двигателем, вкатил через ворота на поле.
Вместо номера на его переднем бампере красовалась надпись ЗАЯДЛЫЙ ОХОТНИК. По небольшим скрещенным флажкам на хромированных крыльях я решил, что под капотом должен быть огромный двигатель.
Водителем оказался молодой парень, похоже, с техническим образованием. Он подошел и заглянул в кабину.
– Есть желание полетать? – спросил я.
– У меня? О, нет. Я боюсь.
– Эй, да что вы все боитесь? Что, все жители Милана шарахаются от самолетов,
– Нет,… у нас найдется немало желающих с тобой полетать. Просто они еще не знают, что ты здесь. Хочешь подброшу в город – перекусишь?
– Спасибо, не нужно. Хотя,… можно было бы заскочить. Это куда, в контору Бьюика? Там у них есть автомат с кока-колой?
– Конечно есть, – ответил он. – Поехали. Я тебя свожу. Мне все равно делать нечего.
Пикапы укатили, на дороге больше никто не появлялся. Как раз идеальное время, чтобы позавтракать.
Двигатель у «форда» был действительно немалый, и шины всю дорогу визжали по асфальту.
– Ты летаешь на этом доисторическом самолете? – спросил меня дилер Бьюика, когда я переступил порог его магазина.
– Я, кто же еще.
– Никаких проблем?
– Не-а. Летаю себе, катаю желающих.
– Катаешь? А сколько ты просишь за полет?
– Три доллара. Прогулка над городом. Около десяти минут. У вас есть автомат с кока-колой?
– Здесь, прямо за углом. Эй, Элмер! Стэн! Идите, полетаете на самолете с этим парнем. Я за вас плачу.
Я опустил в автомат десятицентовую монету, хозяин в это время убеждал своих сыновей, что он не шутит, и что им следует покататься.
Элмер сразу же отложил свой разводной ключ.
– Идем.
Стэн и не пошевелился.
– Нет, спасибо, – ответил он. – У меня сегодня нет настроения.
– Ты испугался, Стэн, – вставил мой водитель «Форда». – Ты боишься подняться с ним в воздух.
– Что-то я не вижу, чтобы ты собирался летать, Рэй Скотт.
– Я уже признался ему, что боюсь. Может быть, я позже полетаю.
– Ладно, я не боюсь никаких старых самолетов, – вмешался Элмер.
Я покончил с кока-колой, и мы забрались в красный «форд».
– Я был в Корее в особом десантной отряде, – заявил по дороге Элмер. – Нас выбрасывали на высоте три тысячи футов с десятифутовым парашютом. Десять футов восемь дюймов. Я не боюсь никаких прогулок на самолете.
– С десятифутовым парашютом? – переспросил я.
Элмер должен был в таком случае врезаться в землю на скорости где-то сорок миль в час.
– Ага. Десять футов, восемь дюймов. Теперь ты понимаешь, что мне никакая прогулка на самолете не страшна.
Форд остановился у крыла биплана, и мой пассажир поднялся на борт. Через минуту мы уже были в воздухе, обдуваемые ветром и треском мотора, земля внизу была завалена изумрудными кучами, которые были холмами. Мы прошли над городом, стараясь завлечь на поле потенциальных пассажиров. Люди внизу останавливались, смотрели на нас, задрав головы; несколько мальчишек на велосипедах принялись активно крутить педали в сторону поля. У меня
Элмеру полет удовольствия не доставлял. Он крепко прижался к одному из бортов кабины и даже не взглянул вниз. Вот дела! А ведь парень был испуган! Должно быть, когда-то с ним что-то случилось, – подумал я. Мы пошли на снижение и приземлились. Он выскочил из кабины еще прежде, чем остановился винт.
– Видели? Не боюсь я никаких самолетных прогулок!
Ну и ну, подумал я. Мне стало интересно, что же с ним все-таки произошло.
– Ну что, полетишь теперь, Рэй? – бросил он.
– Может, ближе к вечеру. Я боюсь.
– Рэй, черт возьми, – вырвалось у меня, – почему в этом городе все так боятся самолетов?
– Не знаю. У нас тут в этом году разбилось два самолета, прямо здесь, недалеко. Один парень заблудился в окрестностях Грин Сити, влетел в облако и врезался в холм. А чуть севернее у современного двухмоторного самолета отказали двигатели, и он врезался в гущу деревьев. Все погибли. Я думаю, люди все еще под впечатлением этих событий. Но у тебя еще появятся клиенты – те, что придут после работы.
Вот так. Естественно, когда самолеты разбиваются, словно глупые мотыльки, люди будут их бояться.
Они укатили, оставив облачко синего дыма из-под взвизгнувших шин, а для меня наступило время решать, что делать дальше. В моем кармане было $6.91, в баке – 22 галлона бензина. Если я буду сидеть здесь без пассажиров, – только время зря потрачу и проголодаюсь. Потратить деньги на обед я не могу, иначе ничего не останется на топливо. Пассажиры могут появиться позже. А могут и не появиться. Мне захотелось, чтобы тут был Пол, Стью, Дик или Спенс, чтобы кто-то из них был сегодня главным, однако я был сам себе главный и решил в конце концов потратить деньги на бензин, причем прямо сейчас. Может быть, по дороге на север попадется хороший городок.
На расстоянии 40 миль отсюда находился Сентервилл, возле города был аэропорт. Я загрузил пожитки в переднюю кабину, крутнул винт и бегом побежал к ручке сцепления стартера, пока винт не остановился. Двигатель заревел, я взлетел и взял курс на север. Уже когда мы были в воздухе, я подумал, что за $6.91 много авиационного бензина не купишь. Где-то тринадцать галлонов, может, четырнадцать. Надо было остаться, подождать еще желающих. Но на полпути между Миланом и Сентервиллом что-то менять было уже поздно. Самое лучшее, что я мог сделать, – это убрать до минимума газ, чтобы расходовать как можно меньше топлива.
Автомобильный бензин, подумал я. Старые двигатели строились из расчета на низкооктановое топливо. Я был знаком с пилотами старых самолетов, которые использовали самый обыкновенный автомобильный бензин. Как-нибудь и я попробую, когда не будет пассажиров, – проверю, как на нем работает двигатель.
Сентервилл плавно проплыл под крылом, и через пять минут мы подкатили к заправке с 80-тым бензином.
– Чем могу служить? – спросил служащий. – Нужен бензин?
– Да, немного подзаправлюсь у вас 80-тым.