НИГ разгадывает тайны. Хроника ежедневного риска
Шрифт:
Борошнев, не удовлетворенный своими поисками, собирался в новую командировку. Его вызвал к себе Снитко.
— Вы готовы?
— Так точно, товарищ генерал!
— Все, что нужно, получили? Вы, как солдат, должны получить боевое, вещевое и денежное имущество.
— Вещевое я получил: обмундирование первого срока, — ответил Борошнев, учитывая, что никакого другого обмундирования Снитко не признавал. — Боевое — тоже: наган и четырнадцать патронов к нему всегда со мной. А вот денежное три
Снитко помрачнел. Потом снял трубку телефона и позвонил явно какому-то начальству, оставшемуся в академии:
— Вы почему задерживаете жалованье членам группы? У меня сейчас находится Борошнев, мы его направляем в командировку, а он без копейки. Безобразие! Если прикомандированная к академии группа, которая ведет важнейшую работу, вам не нужна, мы ее заберем в артком.
И вот начались склады оружия, брошенные врагом, с которыми до сих пор он не сталкивался. К ним надо было подходить по-особому: как ни поспешно отступали фашисты, а порой и попросту бежали перед натиском наших танков или атакой пехоты, после мощного артналета, они нередко ухитрялись устраивать какие-нибудь пакости.
…Целый дивизион немецких стапятимиллиметровых гаубиц Борошнев застал прямо на огневой позиции. Танки с десантами автоматчиков прорвали неподалеку оборону гитлеровцев, гаубичные расчеты разбежались, и перед капитаном, словно на выставке, стояли в полной боевой готовности орудия, а позади — штабеля ящиков с боеприпасами.
Глянул на них Борошнев и понял: укупорка разная— стало быть, и выстрелы в них различные; запас их большой — значит, позиция немцев очень устраивала, огонь тут вели интенсивно, потому и навезли много, как говорится, на все случаи жизни.
Незаметно для себя учащая от нетерпения шаги, направился Борошнев к штабелям. Но тут же остановился, нахмурился и медленно-медленно, внимательно приглядываясь, обошел вокруг весь боезапас. Ничего не заметил. Присел и чуть ли не на корточках двинулся по второму кругу.
Тут-то ему и показалось, что у дальнего угла штабеля молоденькие сочные травинки как-то не очень естественно вывернуты. К этому углу Борошнев уже полз, еле-еле прикасаясь к земле, и все ворошил траву. Вот среди матово-зеленых блеклых стебельков что-то блеснуло. Или показалось? Борошнев чуть подался вперед — да, точно, блеснуло. Ах, вот почему так разворошены травинки у угла штабеля! Под ними протянулась проволочка. Она вела к мине натяжного действия…
Уже после того как штабель был разминирован, Борошнев решил проверить орудия. И в канале ствола одного из них обнаружил подрывной заряд. Видно, у врагов подобные операции уже четко отработаны, если, удирая от танков и автоматчиков, они все-таки успели скрытно подготовить к взрыву и боезапас, и гаубицы.
«Ладно, урок пойдет впрок», — подытожил Борошнев и принялся за проверку того, что хранилось в ящиках штабеля.
Из этой поездки доставил он в Китайский проезд немало интересного. Всю
— Так, так, какие-то новации… Ну что же, будем разряжать, анализировать. Знаете, Николай Иванович, — повернулся он к Мещерякову, — начните вот с этого, небольшого. Ишь, какой он необычный! Головная часть — сферическая, да и взрыватель — на особинку… А я пойду к себе.
Не спеша поднимался Клюев по крутой лестнице. Глянул на окно — по стеклу вперегонки бежали дождевые капли: был весенний пасмурный день.
В это время Мещеряков зажал в большие тиски снаряд и начал выворачивать взрыватель. «Потихонечку, ни в коем случае не на полный оборот, чуть-чуть… Подалось? А если в другую сторону? Нет? Тогда еще чуть-чуть…
Так, взрыватель вывинчен, теперь он пойдет Юре Салазко… А мы двинемся дальше. Надо головную часть снять. Она привинчена. Какая, интересно, резьба — правая или левая? Минутку, ведь снаряд вращается в стволе по нарезам слева-вверх-направо? Значит, тут нарезка должна быть обратной…»
Клюев на лестнице вздрогнул от неожиданного крика. Это что есть силы кричал из подвала Мещеряков:
— Алексей Игнатьи-и-и-ч! Тут что-то тако-о-е!!!
Клюев стремглав бросился вниз.
Глава вторая. «НЕОЖИДАННАЯ ПУШКА»
Ранним дождливым утром генерал Снитко вызвал к себе Клюева.
— Алексей Игнатьевич, я хочу показать вам расшифрованное сообщение одного из наших разведчиков в Берлине, — генерал протянул Клюеву листок.
И Клюев прочел всего один абзац, в котором говорилось, что некое лицо, имеющее доступ к военным секретам рейха, предлагает за весьма крупную сумму продать чертежи сверхъестественной новинки — уникальной противотанковой пушки с коническим каналом ствола.
— Что вы на это скажете? — спросил Снитко.
— Скажу, что эта «уникальная» пушка стоит сейчас во дворе нашей академии. Борошнев с Западного фронта привез.
— Неужели?! — резко поднялся из-за стола Снитко. — Что же вы молчали?
— Товарищ генерал, орудие только что прибыло с фронта, его надо почистить, привести в порядок. Ведь осматривать придут многие.
А для Борошнева вся эта история с загадочной пушкой началась двумя неделями раньше — в начале сентября сорок второго года, на Западном фронте.
— Надо же, инженер из Москвы, из арткома! Ну, вас к нам сам бог послал!.. — воскликнул генерал, начальник артснабжения армии, прочитав предписание Борошнева. — Помогите нашим огневикам. Фашисты, мерзавцы, прямо с воздуха заминировали гаубичные батареи: закидали их такими странными штуками — вы, может, видели уже? Вываливается с самолета кожух, лопается и высыпает цилиндрики зеленые с пропеллерчиками. От вращения этих пропеллеров они опускаются на грунт уже со взведенными взрывателями. Попробовали убрать их — подорвались. Батареи бездействуют. Ну, как?