Нихилени
Шрифт:
— Вот уроды! — почти восхитилась она. Не включая света, Ан заварила себе чай и выгребла из шкафа галеты, которые, разумеется, никакой ценности не представляли. Под верстаком нашёлся её маленький неприкосновенный запас из двух пайков в бумажных пакетах и нескольких банок мясных консервов. Видимо, его тоже сочли неинтересным. Она вскрыла банку рыбных консервов и, выковыривая её содержимое, подошла к окну. Внизу двор был ярко освещён. Пришельцы добавили ещё огней. Они с Келом экономили.
… знать бы, где они впервые ошиблись. Кел, который молчал до конца. Она, забросившая все дела, за пределами своей мастерской.
Внизу
Потом дядя посмотрел прямо на жалюзи в мастерской Ан, сквозь которые она смотрела на Совершенного. Ан не пошевелилась, допивая чай. Дядя отвернулся и ушёл со своей свитой. Ан поставила чашку на подоконник. Потом облачилась в доспехи, напихала в свой тряпичный рюкзак то, что могло пригодиться в дороге и что она могла бы донести на своей спине, и на рассвете бежала из города к Старой даче.
Уютный домик для летних выходных в пригороде был тайным местом сбора их маленького кружка эрудитов во главе с Умником. С тех пор, как тут последний раз были люди, посёлок зарос, обветшал и едва угадывался среди деревьев. Когда-то чистые поля для игры в мяч, отдыха и бадминтона заросли. Бассейн был грязен и заполнен дождевой водой. Ан перевела взгляд на дом. Кел сказал, что будет её ждать. Ждёт ли?
Ан разглядывала посёлок с ветвей могучего молдого дуба. Она просидела почти неподвижно два дня, время от времени разглядывая в монокуляр крышу их домика.
На рассвете третьего дня, когда она уже почти решилась, показалась серая тварь. Шептунья появилась из зарослей, подошла к бассейну, высунув язык из уродливого человекоподобного лица и склонилась в поисках влаги. Через несколько секунд из зарослей появился человек и хлыстом отогнал тварь.
Они уже были тут. Ан дождалась темноты, спустилась с дерева и побрела прочь.
25
— Вы долго искали меня? — Ан сложила столовые приборы крест на крест. Солнце почти село, и комната окрасилась алым. Лицо Красавицы покраснело, и она стала похожа то ли на сказочное видение, то ли на порождение огня.
— Ну, не очень. Но мы старались. Когда мы собрались и решили охранять то, что уцелело в хаосе после разрушения, папа сказал, что надо тебя найти, если ты жива. Он сказал, что ты много проводила времени… ну, с Ним. И что многое у него узнала. Когда мы услышали про двух членов семьи, вернувшихся в город, он обрадовался. Он сразу понял, что один из них Кел. А если где-то есть Кел, то рядом будешь и ты.
— Мы так выглядели со стороны? Как попугаи-неразлучники?
Красавица вздохнула.
— Да, так и было. По крайней мере, мне всегда так казалось, хотя я и не понимала, что ты в нём нашла… Сколько лет прошло, Ан?
— Семьдесят, наверное. А может и сто. Наверное, — Ан не считала годы,
— Я насчитала семьдесят пять лет, — продолжила Ан, когда пауза затянулась.
— А я восемьдесят восемь. Но я почти на десять лет… пропадала. После того, как папа… Одним словом, я странствовала, прежде, чем вернуться сюда, и не очень считала время. Но даже так, прошла целая жизнь. Ты никогда не думала, что умрёшь от старости?
— Я до сих пор это боюсь, — не стала лукавить Ан.
— Дед… ну, он тебе когда-нибудь говорил, что заложил в наши тела? Вы столько времени проводили вместе. Не смотри так, уж точно больше нас остальных. Мне кажется, своих рыбок он любил куда больше нас. — Красавица чуть наклонилась вперёд и заглянула в глаза Ан. — Неужели ни разу не говорил?
— Нет. Никогда, а я не спрашивала. Тогда мне было не интересно, а когда время пришло, было уже не у кого спрашивать.
— Думаешь, мы ещё можем состариться и умереть?
— А почему нет? Может быть, мы живём просто дольше. Я не биолог и не знаю, как наши тела работают. Мои познания заканчиваются на том, что усики делятся, а когда делиться становиться нечему, человек умирает. Умник, думаю, рассказал бы больше и как оно происходит на самом деле.
— Может быть, у нас эти усики просто очень длинные. И однажды точно закончатся, — кивнула сестра. — Ты так думаешь?
— Вроде того. Но у меня они закончатся раньше. Ты словно не изменилась, а вот про меня такое не скажешь, — Ан вспомнила отражение в зеркале. Можно ли назвать её постаревшей, или просто на ней сказались годы бродяжничества? Возможно, и то, и то.
— У тебя глаза прежние, — сестра взяла её ладонь в свои. — Ничуть не изменились. Я сначала подумала, что ошиблась, но глаза точь-в-точь, как я запомнила.
— Мы последний раз виделись давно.
Повисла неловкая пауза. Ан почувствовала раздражение. Разговор не клеился, и она не знала, как это исправить.
— Ты одна осталась? — решилась она. Всё равно придётся вспоминать ушедших родственников, и уж лучше они, чем думать о собственной смерти. — Из нашей семьи есть ещё кто-то живой?
— Есть, но нас мало. Я. Ты. Ещё трое, с которыми мы разошлись после того, как папа… мы решили проблему с моим отцом. С тех пор я несколько раз видела их живыми, и пока не видела мёртвыми.
— Кто они?
— Ювелир, Жадина и Высотник.
— Как же мало. Где они сейчас?
— Ты их не встречала?.. Я не знаю. Правда, не знаю! Когда мы поняли, что папин разум всё больше погружается в свои собственные фантазии, испугались. По-настоящему испугались. Он возомнил себя владыкой мира, а своё мнение единственно верным. Он и раньше был такой, но… для него утратила ценность человеческая жизнь. Вообще. Или Он был прав, и для папы мы никогда не представляли особого интереса, и он просто сдерживался. Так или иначе, однажды мы начали понимать, что так продолжаться не может, — Сестра нахмурилась. Уголки её губ дрогнули. — Первым это понял Умник. Помнишь его?